Изгнание

– Так знай, это означает, что не стоит расстраиваться из-за одной конкретной рыбешки, ведь вокруг полно других. То же самое можно сказать и про мужчин. Я думаю, ты права – Руперт не обращает на тебя никакого внимания.

– И это при том, что он лишил меня девственности, – сердито сказала Джекобина.

– Кто-то должен был это сделать, – невозмутимо ответила Николь и постаралась сменить тему разговора. – Так, что же нам теперь делать? Я ужасно не хочу бросать Миранду и Эммет в Маркет-Хорборо, но я так же не хочу ни на миг расставаться с Джоселином.

– Хочешь, я вернусь и заберу их оттуда? – предложила Джекобина.

Николь заколебалась:

– Может быть, лучше просто сказать им, что они оставались там и ждали меня? Я ведь не знаю планов короля, мало ли куда он поведет свое войско завтра. Как ты считаешь?

– Они и так уже напутешествовались, особенно девочка, – рассудительно ответила Джекобина, – пусть они остаются там, где им удобно и спокойно.

– Тогда скажи им, что я или вернусь, или пришлю им весточку. Тебе нетрудно будет это сделать для меня?

– Конечно, нет.

Николь благодарно поцеловала подругу в щеку:

– А ты сама вернешься потом сюда.

Джекобина покачала головой:

– Нет, лучше я присоединюсь к другим дамам. Чем меньше я буду видеть «крупную рыбу», тем легче мне будет присматриваться к другим рыбам.

– Ну что ж, тогда до скорой встречи.

– До скорой, – ответила Джекобина, а Николь повернулась и пошла за королевской процессией так быстро, как ей позволило ее положение.

* * *

Дальнейшие события развивались совсем не так, как предполагали подруги. Пробыв в Лестере два дня и от души насладившись властью в покоренном им городе, король решил, что армии следует немного отдохнуть, и он отправился вместе со своими подданными в Уорвикшир, решив поохотиться в Фозлей Парк недалеко от Давентри. Были и другие хорошие новости. Ферфакс, направлявшийся в Таунтон, чтобы снять с города осаду, получил вместо этого приказ атаковать Оксфорд и, согласно сведениям, полученным от королевских шпионов, повернул в другую сторону. Угроза завоевания города неприятелем была снята.

«Мои дела еще никогда не были так хороши», – писал Карл I королеве.

Это же он сказал своим генералам, отправляясь с ними на охоту.

– Но как же ты? – спросил Джоселин у Николь. – Я не могу просить тебя присоединиться к нам, учитывая твое состояние.

– Почему бы и нет? Ведь мне останется только одно – вернуться в Маркет-Хорборо и составить компанию другим женщинам. А я, дорогой мой, хочу, чтобы ты был рядом, когда наш ребенок появится на свет. Такова традиция нашего века, не знаю, как принято в вашем веке. Значит, мне необходимо вплоть до родов находиться рядом с тобой.

Джоселин нервно расстегнул кружевной воротничок:

– Мой Бог! Я просто свалюсь в обморок!

– Ну, не будь таким рохлей!

– А что это значит?

Так, смеясь и поддразнивая друг друга, они отправились на королевскую охоту. Но все-таки в поведении Джоселина проскальзывала легкая грусть, которую не могли развеять никакие развлечения. Он ничего не говорил жене, но Николь догадывалась, что он скорбит о смерти Сабины и Карадока, и душа его полна печали, которой он не может поделиться даже сней. Все же она решила осторожно заговорить с ним:

– Мне кажется, я понимаю то, что ты чувствуешь. Один раз, когда Миранда была в опасности, и я думала, что она умерла, я очень остро почувствовала горечь утраты. А что касается Карадока, он был тебе не просто другом, ведь так?

Джоселин бросил на нее быстрый взгляд:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я знаю, он был твоим братом. Мирод сказала мне.

– Что? Зачем она это сделала?

– Она, как и ты, очень переживала его гибель, и, наверное, ей было необходимо поделиться с кем-то своим горем.

Джоселин вздохнул:

– А из-за Сабины она так же переживала?

Это был опасный вопрос, но Николь честно ответила на него:

– Она была просто в ужасе от того, что такая молодая и красивая жизнь закончилась столь трагически.

Джоселин отвернулся и задумчиво посмотрел в окно:

– Молю Бога, чтобы душа моей дочери покоилась с миром.

Фраза была такой странной, что Николь решила больше ничего ему не говорить. Каким-то неуловимым образом муж дал понять ей, что в глубине души он догадывался о той черной силе, которая жила в Сабине, и лучшим доказательством этого была вся жизнь его дочери и сама ее смерть. Однако она не стала продолжать разговор.

Когда десятого июня они добрались до Фозлей Парк – огромного поместья, все еще принадлежавшего королю, Николь написала Джекобине, сообщила ей, где она находится, и попросила ее передать это Эммет. Потом она позаботилась о том, чтобы ей нашли акушерку и поселили в одном из домиков в Фозлей. Сделав все это и немного успокоившись, она отправилась на прогулку, наслаждаясь погодой, в то время как король и его окружение охотились в лесу. Однако ей так и не удалось родить своего первенца в спокойных домашних условиях.