Изгнание

Полагаю, это приглашение должно стать попыткой примирения с Куэнсами. Теперь мы отказались от дружбы с единственным человеком в округе, достойным внимания, и пытаемся задобрить ее гонителей!

Я ушел, но вскоре потерял путь и решил расспросить старого селянина в гетрах, свободной рубахе и с мятым, потрепанным цилиндром на голове. У него были роскошные бакенбарды, таких я давно уже не видел: белоснежные и вьющиеся по обеим щекам, словно причудливые украшения. Он держал перед собой незажженную трубку, а голубые глаза его были такими старыми, что показалось, будто он ждал меня здесь с сотворения мира. Узнав у него то, что было нужно, я собрался уходить, но мужчина заметил:

– Ваше лицо мне не знакомо. Вы из семьи, которая живет в старом доме Херриард?

Я кивнул.

– Этот особняк – унылая развалина, – сказал он. – Знаете, что о нем говорят?

– Что там был убит человек, который совратил девушку?

Старик посмотрел на меня с улыбкой.

– Убийство совершили ее братья, – добавил я.

– Да, – сказал он. – Проклятые Боргойны.

– Правда? – с удивлением спросил я.

– Конечно. А вы знаете про ребятенка?

Я покачал головой.

– К тому времени, как в дом пришли братья, девица родила малыша. Убив любовника, они бросили младенца в камин, а ее утащили домой.

Я ужаснулся и поблагодарил его за любопытную историю.

Наконец мне удалось отыскать дом мисс Биттлстоун. Это маленькая халупа с выбеленными штукатуркой стенами и соломенной крышей.

Я постучал в дверь рукой, потому что колотушки не было, и вошел, услышав удивленное бормотанье.

Внутри находилась единственная комната с шаткой лестницей, ведущей в комнатушку наверху. Было холодно. Единственным источником тепла был маленький камин. Хозяйка коттеджа стояла перед ним, держа в руке длинную вилку с нанизанным на нее жирным куском бекона.

– О, мистер Шенстоун, какая неожиданность. Я никого не ждала, а вас тем более! – воскликнула мисс Биттлстоун.

Я сообщил ей о приглашении мамы. Приглашение самой королевы не могло бы вызвать большую радость.

Старушка уговорила меня сесть в потертое, но некогда красивое кресло.

Она притворно улыбнулась и произнесла:

– Тут всегда сидит миссис Куэнс, когда удостаивает меня визитом. Это один из немногих предметов, который я смогла привезти из Челтенхэма.

Мисс Биттлстоун сообщила это с таким пафосом, что мне вдруг представилось, как старушка бежит из охваченного огнем города с креслом на спине, будто Эней, бегущий из Трои с телом отца на плечах.

Она вдруг воскликнула, обращаясь к тощему черному коту:

– Тиддлс, не беспокойся, ты свое получишь.

Потом дама сняла кусочек мяса с вилки и протянула животному. Питомец моментально проглотил мясо. Подозреваю, что он питается лучше своей глупой хозяйки.

* * *

Войдя к себе в дом, я чуть не споткнулся о чемодан. Мой восхитительный, огромный, драгоценный чемодан! Он слишком тяжелый, чтобы тащить его наверх, поэтому я достал самое нужное и спрятал у себя в комнате. Потом распаковал остальное и перетащил сюда, наверх.

Пока я ползал на коленях вокруг чемодана, раздался низкий голос:

– Вы, должно быть, молодой мистер Ричард.

Я обернулся. Это была мисс Ясс, кухарка, женщина крупная, приблизительно маминого возраста. У нее было мясистое лицо и маленькие черные глазки, словно черные смородинки в недопеченной сдобной булке, и толстые складки кожи, свисающие, как сырое тесто с края противня.

Матушка говорила, что кухарка дурна собой, но реальность превзошла все мои ожидания.

Я спросил, где она работала раньше, и мисс Ясс назвала несколько мест. Похоже, кухарка долго нигде не задерживалась. Ответы ее были смесью дерзости и уклончивости. Я решил узнать, что она любит готовить больше всего. Ее белое, словно бумага, круглое лицо уставилось на меня. Женщина произнесла:

– Овсянку.

Ну что же, сварить овсянку могу даже я.

Потом пришла мама и резко спросила:

– Мисс Ясс, а обед готовить вы собираетесь?

Женщина нагло взглянула на нее и, развернувшись, словно ломовая лошадь, почуявшая конец пути, потащилась на кухню.

– Ричард, не отвлекай ее от работы, – сказала мама.

Обед оказался таким же отвратительным, какой выходил у Бетси. Не понимаю, зачем мама наняла помощницу, не умеющую готовить. Но, если честно, кухарка нам не по карману, даже если бы она была Сойер[5] в юбке.

Одиннадцать часов

Двадцать минут тому назад я спустился в гостиную и нашел Эффи в слезах, сидящую на диване. Она отвернулась от меня. Я спросил, в чем дело, и сестра раздраженно ответила:

– Думаешь, я могу быть счастлива, живя вот так? Щеголяя в таких заштопанных, выцветших старых платьях, не видя никого неделями.

Я ответил, что мне тоже трудно.

Она с негодованием сказала:

– А мы-то надеялись, что ты не станешь создавать нам проблемы, что выучишься и начнешь работать у дяди Томаса.

Я начал защищаться, и она наконец закричала:

– Прошу тебя, уезжай!

* * *

Интересно, неужели у нее все еще разбито сердце?

Полночь

Должно быть, мама не знает о бедном Эдмунде и его проклятых родственниках – кровожадных пиявках. Семью Эда интересуют не деньги. Они одержимы местью.

* * *

Меня преследует ее милое лицо, ее безмятежность, ее скромное молчание.