Изгнание

В ответ входная дверь слегка заходила ходуном, как будто кто-то там, снаружи, решил не утруждать себя взломом замка и попросту снять хлипкую белую дверь с петель.

— Да быстрей же, — дернула меня за рукав Ни’ида, и мы оказались на карнизе.

Вы когда-нибудь передвигались по карнизу четвертого этажа, крепко прижимаясь при этом спиной к стене? А мне пришлось. Даже успела порадоваться, что вопреки стараниям Латаны, всем сердцем презираю каблуки.

Ни’ида первая спрыгнула в открытое окно, а затем втянула туда же меня. Рукав рубашки она так и не выпустила.

Перепрыгивая через лежащие вповалку тела доктора — медсестры — пациента, мы пулей выскочили в коридор.

— Они тоже? — успела на ходу выкрикнуть я, имея ввиду то же явление, что и с Екатериной Игоревной, кое нимфа обозвала «обычным вампирским гипнозом».

— Да!

Однако. Кажется, докторша ошибалась на мой счет. Я нахожусь вовсе не во власти грёз, я вполне отчетливо вижу, слышу и ощущаю нимфу, и эти спящие люди? Павшие жертвой вампирских чар? Они тоже грезят? Или это моё сумасшествие прогрессирует?

Выскочив из здания поликлиники, мы со всех ног бросились к автомобильной стоянке. Я уж решила было, что нимфа за рулем, но ошиблась.

Ни’ида прыгнула метра на три вперёд, и встала наперерез отъезжающему со стоянки такси, сердито гуднувшему её наглости. Не обращая внимания, Ни’ида втянула меня на заднее сиденье, сообщила недовольному водителю показавшийся смутно знакомым адрес и попросила сделать музыку погромче. Вопреки моим ожиданиям, вместо ожидаемой от такси попсы или «каторжных да острожных песен» по барабанным перепонкам ударил Rammstein. Впрочем, оно и лучше. Нам с Ни’идой о многом нужно поговорить.

На мой вопрос, что всё это значит, — от сеанса гипноза, на котором я сообщила, что я — наказанная богиня, до попытки меня убить, и, судя по решительно настроенным ребятам в кожаных куртках, попытки не прекращаются, — Ни’ида зашептала:

— Ничего хорошего для тебя, Артемис. Для нас обеих. То, что тебе удалось вспомнить под гипнозом, что ты наказанная богиня — правда. Рождение в человеческом теле и стирание памяти — обычная процедура для изгнанных богов Олимпа. Я сбежала, как только узнала, что тебе угрожает опасность. Я здесь, чтобы помочь тебе.

— Подожди, — у меня голова шла кругом, — допустим, это правда. Допустим, я тебе поверила. Хорошо, мне стёрли память, и я родилась как обычный человек. Но почему эти ребята — ты назвала их вампирами — так настойчиво меня преследуют? Ведь это один из них столкнул меня утром на рельсы?

Нимфа кивнула.

— Сначала я решила, что это происки Геры. Думаю, нет нужды напоминать, что относится она к тебе несколько… холодно. Как и ко всем внебрачным детям своего мужа. А если убить бога в смертном теле — до того, как он вспомнит, кто он, душе его придётся опять переродиться в человеке, опять и опять… И с каждым разом шансы вспомнить — уменьшаются. Это сейчас тебя зовут Артемидой. А родись ты какой-нибудь Евстафией, или того хуже, Надей или Олей, ищи тебя — свищи… Да и потом… До определённого возраста ты не опасна.

Я чуть не подавилась.

— Чем же я опасна сейчас? Кому? И кто такая Гера?

— Гера — жена Зевса. Законная жена.

— Та-ак… Кажется в записи я говорила, что Зевс — мой отец. Кое-что начинает проясняться, — глубокомысленно протянула я, в то время как ничто и не думало проясняться. Наоборот, ещё больше запутывалось.

Если бы не эти бледные ребята в кожаных куртках, не чья-то попытка сбросить меня под поезд сегодня утром, я вряд ли бы так внимательно слушала сейчас девушку с огромными кукольными глазами и двумя аккуратными бугорками на лбу. Ни’ида сняла капюшон толстовки и взлохматила белокурые кудряшки. Уши прячет, поняла я.

— Что же, эта самая Гера всех внебрачных детей папеньки убивает?

— То, что это Гера — пока не факт, — покачала головой нимфа. — Это я навскидку. Из числа первых желающих тебя убить.

На этот раз я поперхнулась. И даже закашлялась.

— Обалдеть… И много их? За что же?

— О, поверь, тебя — есть за что. Поводов… — бойко начала Ни’ида, но запнулась под моим взглядом. Несмотря на то, что я прилагала нечеловеческие усилия, чтобы сдержаться, глаза стремительно наполнялись слезами. — Словом, хватает, — уже не очень уверенным тоном протянула она. — Прости, Артемис, я все время забываю, что ты сейчас — всего лишь человек.

От жалости нимфы стало как-то не по себе. Поэтому я излишне сухо подытожила:

— Человек. Не нимфа, как ты. Не вампир, как эти ребята, которые хотят меня убить… Откуда они вообще здесь взялись?

— А где им ещё быть? — нимфа выглядела удивленной.

— Ты хочешь сказать, что вампиры и эльфы живут среди людей? — недоверчиво прищурилась я.

— А ты всё ещё сомневаешься? — вопросом на вопрос ответила Ни’ида. Потом, видимо, вспомнила, что я «в теме» только с сегодняшнего утра, и продолжила: — Человеческое тело только кажется несовершенным. На деле — это самая совершенная тюрьма для бога, которую только можно представить. Особенности зрения, слуха, ума, обоняния… Люди действительно не видят дальше своего носа!

— А почему я вижу, к примеру, что ты… нимфа?