Изгнание

А ещё говорят, что мы, женщины, любим сплетничать по поводу и без. Да Зевс Кронович нас всех вместе взятых, особо не стараясь, за пояс заткнёт!

— Или была у тебя нимфа такая в свите — Каллисто, — раззадорившись, видимо, моим молчанием, продолжал с упоением сплетничать Зевс. Наверно, отче нужно было меня разозлить и напугать посильнее, других причин его болтовне я не вижу.

— Приглянулась она мне. А я — ей, понятно, — самодовольно заявил папахен. — Пробрался я к моей возлюбленной тогда…

…Полные отчаяния глаза Каллисто… Её затравленный и одновременно больной вид…

…Подойди ко мне, Каллисто, — зову, и нимфа испуганно шарахается, и скрывается в лесной чаще…

Стараясь, чтобы папахен не заметил моего сбившегося дыхания, я сжимала и разжимала кулаки под покрывалом, изо всех сил сдерживая себя. Вот она — причина болезни Каллисто. Хотя нимфы ведь ничем не болеют. Кроме Зависимости.

Зевс же, не замечая, что у меня взгляд изменился, и дыхание потяжелело, продолжал лицемерить. Пропустив мимо ушей львиную долю его рассказа о Каллисто, я услышала только окончание.

— Но ведь это же не повод! Превращать свою спутницу в медведицу и убивать её на охоте! Правда тебе это так понравилось, что ты создала медвежий культ… Тебя ещё называть стали Бравронской Медведицей…

А я вспомнила, как смотрю откуда-то с Земли на созвездие Большой Медведицы и плачу. Раньше это созвездие называлось Слёзы Каллисто. Оказывается, Каллисто успела родить перед смертью дочь. Созвездие Малой Медведицы… И если мать убила Зависимость, то ребёнок мог бы жить… Но кому он помешал? Папахену или Гере? По словам папахена, я, будучи эманацией Гекет, являюсь воплощением вселенского зла. Но почему меня так волнуют Лицензии, выдаваемые вампирам на охоту на людей и нимф, боги, добровольно уходящие в изгнание… Так ли там сладко, на пресловутом Олимпе?

Сил слушать папика у меня больше не было.

— Зевс Кронович, — стараясь говорить спокойно, глядя отче в глаза, процедила я. — Я бы не советовала оставлять меня здесь. Как не советовала бы вообще меня злить. Довольно. Честно говорю вам — уже довольно.

— А то что? — мило так, в лучших традициях нашего семейства, поинтересовался папка, сверкнув молнией.

— А ничего. Я просто очень злая наини. Забыл, что я — воплощение Гекет?

— Я никогда и ни о чём не забываю, дочь, — усмехнулся отче. — Я мог бы не оставлять тебя здесь, если бы ты прилежно усвоила прежние уроки.

— То есть склонилась перед тобой?

— Надо мне твоё склонение, — небрежно бросил папка, и я поняла, что очень надо. Не потому, что я его непослушная девочка-шалунья. А потому что я — Гекет.

— А как же твоё обещание асурам?

Папахен посмотрел на меня, как на умалишённую. Действительно, чего это я. Когда это моего папку заботили данные им обещания? Правильно — никогда.

— Всё, что тебе надо уяснить, что я — это и есть власть. Над всеми мирами. И всё. Но ты не до конца это поняла. И это ничего. Искалечив твоё тело, асуры окончательно сломают твой дух. И ты вернёшься на Олимп в качестве униженной просительницы — позволить тебе вернуться. И получить обратно свою божественную Силу. И я разрешу тебе. Почему нет. Ты всегда была моей любимицей.

— А почему ты думаешь, что я буду просить тебя? — спросила я.

— А выхода у тебя не будет, — пожал плечами отче. — Иначе — небытие. Это хуже, чем смерть. Ты исчезнешь, Артемис, на этот раз безвозвратно. И я единственный, кто может позволить твоему духу снова воплотиться на Олимпе. Ты не поняла ничего из того, что произошло, дочь. Я получу полностью подвластное моей воле воплощение наини Гекет.

С этими словами, не утруждая себя прощанием, папахен растаял в воздухе.

А я осталась.

Одна против всех асуров Закрытого мира.

Книга первая