Изгнание

У Балаша было всего несколько мгновений, чтобы прийти в себя, пока Азар неспешно наслаждался убийством. Он совершенно ясно понимал, что их с Умилой убьют без колебаний, если они запаникуют, попытаются убежать или бросятся защищать обреченных. Юноша крепко, до боли сжал руку Умилы, взглядом призывая её успокоиться и сидеть на месте. Потом медленно поднял оброненную чашу, не торопясь наполнил ее вином из кувшина и протянул вернувшемуся к костру Азару. Хорошо, что руки не дрожали. Тот дружески хлопнул Балаша по плечу, отхлебнул вина и, удовлетворенно кивнув, сказал: «Держись меня, друг. И все будет хорошо: и с тобой, и с твоей дикаркой».

Пока Азар раздавал последние распоряжения, молодые люди взяли теплый плащ и сделали вид, что отправляются спать. Расстелив его у буйных зарослей ежевики, подальше от костров, Балаш и Умила легли лицом друг к другу. Девушке притворство давалось с трудом. Юноша чувствовал, что внутри она вся клокочет от гнева. Ему стоило большого труда успокоить Умилу: «Милая, нас просто убьют, если мы будем вести себя иначе. Надо подыграть им. Сделаем вид, что все так и должно быть. Тогда живы останемся».

«А это вряд ли, парень», – бесцеремонно перебил его невидимый голос. Ефим, привязанный к сосне совсем рядом и, по случаю убийственной суматохи, оставленный без охраны, продолжил, не дожидаясь ответа: «Порежут нас всех, как поросят к празднику. Потому, как свидетели мы. Азар не дурак королобый. Зачем ему надо, чтобы мы в городе рассказали кому-нибудь, как все было на самом деле? А если он сам не сообразит, то отец его точно нас прикончит. И Вас, и меня». И тоскливо закончил: «Ох, мухоморы ушастые, бежать надо, ребятушки. Немедля, сейчас же ночью. Пока одни стражники ранены, а другие пьяны».

У костров, между тем, действительно началась вакханалия. Убийство пьянило не хуже крепкого вина, которого не жалели, чтобы отметить окончание дела. Даже водой не разбавляли.

Обмозговывая слова Ефима, Балаш с ужасом понимал, что он прав.

«Парень, парень, чай не межеумок ты недалекий, развяжи меня», – раздавался громкий призывный шепот от сосны. – «Сам не хочешь, дай хоть я утеку. Мне в городе верная смерть. Никто меня и не хватится до утра. А на тебя и не подумают».

«Помолчи. Дай подумать,» – цыкнул на него Балаш. Бежать? Но куда? Прятаться по рыбацким деревням? Их быстро найдут. Уйти в горы? Ну уж нет. Хватит с него встреч с йоргами, натерпелся страху на всю жизнь. Тем не менее, пройдоха Ефим прав, надо уносить ноги. Ноги? Зачем? Ведь есть лошади.

Балаш почти решился. Но сначала надо кое-что сделать. Это будет справедливо. Ведь он спас ему жизнь. К тому же, в поднявшейся суматохе им будет легче скрыться. Приподнявшись на локте, юноша осмотрел лагерь: кто-то еще пил, многие уже спали вповалку у костров, погребальные вовсю горели, оглушительно воняя и чадя. Момент самый благоприятный. До рассвета еще далеко.

Велев Умиле оставаться на месте и делать вид, что спит, Балаш тихонько поднялся и спустился к реке. Сюда почти не долетал отсвет костров и юноша, не таясь, пробрался мимо всего лагеря к тяжелой телеге с плененным йоргом. Внимательно понаблюдав за лагерем из-за кустов, и, убедившись, что на него никто не обращает внимания, Балаш опустился на землю, шустро пополз к телеге и спрятался под ней. Что-то зашуршало, заерзало и засопело, ткнувшись ему в бок. Юноша подобрался, и Умила втиснулась рядом. Вот чума. Эта женщина всегда все будет делать по-своему. Потолкавшись боками, они развернулись. Умила принялась пилить ножом толстый сыромятный ремень, связывающий ноги чудовища, а Балаш – ремень у переднего колеса телеги.

Для Умилы было большим потрясением впервые увидеть йорга. Она и сама толком не знала, чего ждала от встречи с предполагаемым предком. Но йорг оказался просто животным. Да, похожим на человека, но животным: покрытым шерстью чудовищем с окровавленной пастью. Неужели ЭТО могло быть её предком? Не может быть. Или все-таки может? Девушка была в растерянности. Но раз уж ОНО спасло в ущелье жизнь Балашу, выдернув того из воды в последний момент, то сделать для него тоже самое будет правильно. Умила не могла остаться в стороне, и, поняв, что задумал парень, последовала за ним.