Изгнание

Человеческая гусеница медленно, но уверенно ползла через горы, виляя по ущельям, перебираясь через осыпи и обвалы, теряясь на время в густой тени скал и вновь выныривая, словно из-под земли. Причудливая красота древних гор нимало её не волновала, будучи отдана на откуп немногим романтикам, поскольку проку от неё не было никакого. Взобравшись на последний, совсем невеликий хребет, разведчики вздохнули с облегчением – больше не придется сдирать кожу на локтях и коленях, прыгая по горам, словно горные козлы. Внизу, покачивая макушками, зеленел лес, чуть дальше разлилось, слепя глаза, сияющее на солнце озеро, а совсем вдали темная зелень светлела, переходя в бурное разнотравье весенней степи. К озеру гусеница и направилась, прогрызая себе путь через столетия нехоженый лес.

Люди окружили безмятежное озерцо, расчистили берега от кустарника, порубили деревья на дрова, пустили стреноженных лошадей пастись на свежую траву, запалили костры, набили диких гусей и уток, устроив настоящий переполох в сильно поредевших стаях, покуда те не сообразили улететь, частым гребнем прошлись с сетями по озеру, наловив жирной, непуганой рыбы, загадили испражнениями лес на сотни метров вокруг. Устроились по-хозяйски.

Атака.

«Я не смогу,» – неуверенно проговорил Урум, с сомнением глядя на пасущихся невдалеке исполинов. Бурые холмы, покачивая загнутыми бивнями, медленно плыли в высокой траве.

«Конечно сможешь. Я чувствовал силу твоего внушения на себе, когда ты пришел ко мне. Ты силён, Урум. Не обращай внимания на их размеры, это не важно. С ними будет проще, чем с нашими сородичами,» – уверенно сказал Гурун, кивнув в сторону мамонтов. В отличии от Урума, он наблюдал за ними спокойно, хладнокровно выбирая подходящих.

«Вот те два, около деревьев,» – наконец определился он. – «Они подойдут. Молодые, глупые.»

Выбранные им исполины были ростом со взрослого мамонта, но порывисты в движениях и суетливы. Отсутствие степенной вальяжности и выдавало издали их возраст.

Вообще-то, это была идея Улы. Ей о подобном рассказывал старик Муун, который знал все на свете. Великан Гурун подхватил идею с энтузиазмом, а Урум колебался. Шутка ли, взобраться на мамонта? До настоящего момента молодой йорг пытался заставить действовать по своей воле разве что белок. Однажды, правда, внушил непреодолимый ужас оголодавшей волчьей стае, что преследовала его в заснеженном лесу. Но мамонты? Если ничего не выйдет, гиганты просто растопчут их, словно муравьев.

Было совершенно очевидно, что в прямой стычке с людьми йоргам не выстоять, тех было слишком много, а их коварство и изобретательность поистине безграничны. Урум со стыдом вспоминал, в какой панике и ужасе бежали они от людей, осыпавших их дождем из огненных стрел. Чувствуя запах собственной горелой шкуры и пока ещё не осознавая боли, он, яростно рыча, словно животное, вырывал вонзившиеся в тело стрелы. Нужно было придумать что-то ещё – другой способ не дать им проникнуть за пределы Радужных гор, и Ула придумала. Йорги все ещё залечивали раны и ожоги, мощные тела пестрели горелыми проплешинами, будто у старых, больных собак. Да и чувствовали они себя не лучше. Нума и вовсе лежала в горной пещере с раздробленной костью бедра, в которую угодило копьё. Ула оставалась с ней, облегчая страдания подруги, как могла.

«Подождем до заката, они не уйдут далеко. В темноте мы сможем ближе подобраться незамеченными,» – растянулся на земле Гурун. Колеблющийся Урум последовал его примеру.

Новый мир, открывшийся за Радужными горами, был удивителен своей первозданностью и представлялся любознательному человеку, коим и был Балаш, наподобие толстой книги, каждая страница которой таила нечто чудесно-неизвестное. Чтобы не упустить ничего интересного, он напросился в один из отрядов разведчиков, разосланных в разные стороны на расстояние трех дней пути от лагеря у озера.

Отряд, в котором состоял Балаш, направился прямиком в степь. Она была точь-в-точь, как на полуострове: весенняя, цветущая, дурманяще-душистая. За одним исключением – животные. Такого обилия и многообразия пасущихся стад Балаш не видел никогда: дикие лошади (маленькие, злые и лохматые), свирепо и настороженно поглядывающие исподлобья на незнакомцев туры, горбоносые антилопы с причудливо закрученными рогами, изящные, тонконогие газели, едва выглядывающие из травы влажными, карими глазами и (диво-дивное) величаво вышагивающие исполины с чудовищной величины бивнями. Мелкие птички покачивались, сидя на их выгнутых спинах, чувствуя себя в полной безопасности на этой высоте. Прежде юноша видел изображения гигантов только в старых книгах, но, конечно, те не могли передать той мощи, которой веяло от них. Повстречав мамонтов впервые, весь отряд благоговейно замер на почтительном расстоянии. На полуострове ни мамонты, ни туры не водились. Может быть, не могли перебраться через горы, а может быть, люди давно истребили и съели их. Здесь степь могла прокормить всех.