Изгнание беса (сборник)

Более ничего сказано не было, – минут через пятнадцать машина подъехала к зданию горисполкома, они поднялись на второй этаж, и только там, в кабинете мэра, когда был подан чай с бутербродами и конфеты в роскошной коробке, когда были наглухо закрыты все двери, а секретарша предупреждена, что пускать никого не следует, Советник взялся за спинку стула, стоящего перед ним, и, отвергая радушную, приглашающую сесть жестикуляцию мэра, произнес казенным, скрипучим и неприятным голосом:

– Господа, я привез вам совершенно секретное правительственное распоряжение.

После этих слов мэр перестал улыбаться и немного ссутулился, будто на плечи его лег невидимый груз, а начальник милиции, наоборот, распрямился и, как ванька, завертел головой. Сельское простое лицо его вдруг налилось кровью. Только лейтенант ГБ никак не отреагировал: молча сидел и ждал, что последует дальше.

Дальше последовало вот, что: Советник изложил директивы – пункт за пунктом, достаточно монотонно, но чем дольше он говорил, тем большее напряжение ощущалось в кабинете. Словно становилось нечем дышать. А когда он закончил, то мэр даже развел руками от возмущения:

– Ну это уж слишком… Сумасшествие какое-то… Вы уверены, господин Павлинов, что эта болезнь так опасна?..

И начальник милиции добавил – вдруг тоненьким бабьим голосом:

– Народ нас не поймет.

Затем произошла некоторая дискуссия. Мэр придерживался той позиции, что означенные меры очень жестоки, бесчеловечны и отдают временами тоталитаризма, которые, слава богу, уже позади, а начальник милиции, напротив, считал, что данное мероприятие осуществить можно, только объяснять его надо как-то иначе, а то что – болезнь, подумаешь, болезнь, чем мы только за последнее время не болели… Они даже поспорили, мягко препираясь друг с другом. Все это было пустое. Советник и не думал в чем-либо убеждать. Он просто дождался, пока они выскажутся и замолчат, а тогда, нагнувшись, спросил с равнодушной угрозой:

– Вы намерены выполнять распоряжения правительства?

И нисколько не удивился, услышав ответное «да». Ничего другого он и не ожидал.

Далее они обсудили план ближайших действий. Причем, здесь Советник старался не вмешиваться: все необходимые директивы он уже изложил, а привязка к местным условиям – это не его забота, он лишь высказал два-три мелких пожелания, могущих, по его мнению, облегчить задачу, а почувствовав, что теперь обойдутся и без него, сказал, что на сегодня, пожалуй, достаточно. И отклонив предложение поужинать вместе, попросил отвезти его на квартиру.

– Завтра мне потребуется свободный день, – предупредил он.

Его заверили, что беспокоить не будут.

– Отлично, – сказал Советник…

На квартиру его отвез лейтенант ГБ, который сам сел за руль и всю дорогу молчал. Лишь остановив машину перед невзрачным четырехэтажным зданием из пыльного кирпича, он, не поворачивая головы, очень сдержанно сказал:

– Разрешите обратиться?

– Да? – мгновенно насторожившись, сказал Советник.

– Насколько я понимаю, все участники этой… акции… будут впоследствии ликвидированы… как свидетели… чтобы избежать последствий… это естественно, – здесь лейтенант сделал явную паузу, однако Советник не возразил ему. – Так вот, я бы попросил вас взять меня с собой: я умею работать, я вам еще пригожусь.

Несколько мгновений в машине стояла тишина, а затем Советник причмокнул и кивнул в спину так и не обернувшегося лейтенанта.

– Гут, – сказал он. – Я подумаю.

В квартире Советник довольно-таки небрежно осмотрел обе комнаты, уставленные импортными гарнитурами, кухню, где сопел холодильник, забитый продуктами и питьем, зажег свет в ванной и в туалете, после чего повалился в кресло у столика с телефоном и, набрав какой-то необычайно длинный номер, состоящий, наверное, не менее, чем из двадцати цифр, напряженно сказал:

– Это – из третьей палаты, соедините меня с терапевтическим отделением, – и тут же, как бы преобразившись, пропел совершенно другим, радостным и веселым голосом. – Зинуля? Это ты, Зинуля? Ну – у меня все в порядке! Говорю: дела идут превосходно! Очень такой приятный городок, хорошие люди… Нет, сестру пока еще не нашел. Не нашел, говорю, только приехал!.. Но мероприятия все равно проводить буду. Говорю: буду проводить мероприятия!.. Ты что, плохо слышишь? Так передай Гедончику, пусть готовится. Ну – привет, Зинуля? Привет! Целую в носик!..

Он положил трубку и несколько секунд сидел неподвижно – точно борясь с тошнотой. Даже черты лица у него заострились, как у больного. И только, наверное, через полминуты он облегченно выдохнул: Фу-у-у!.. – уже спокойно снял трубку, привычными уверенными движениями разобрал ее на отдельные составляющие и, увидев в микрофонной коробке тонкий продолговатый «жучок», удовлетворенно хмыкнул, а потом, ничего не меняя, снова свинтил эту трубку и бережно, как-то даже заботливо положил ее на рычаги.

– Ладно, – сказал он сам себе.