Изгнание беса (сборник)

Велика сила магии, исходящая от успеха. Многотысячная толпа встречает Жанну в московском аэропорту, когда в теплый, по-настоящему солнечный, яркий день, чуть прищурясь, спускается она из самолета, прибывшего в столицу. Это совершенно обычный гражданский, ничем не выдающийся рейс. Москвичей никто не извещал специально о ее прибытии, никто не организовывал демонстрации по учреждениям и предприятиям, не было никаких сообщений по радио или в газетах. Но как от искры, выроненной средь сухостоя, идет потом на тысячи километров ревущий огонь, так, размахивая цветами и флагами, рокочет людское море при виде «Девы из Севастополя». И хотя среди множества флагов, собранных перед ней, в большинстве полощатся огненно-кумачовые, с серпом и молотом, дело, разумеется, не в раскраске быстро линяющих тканей. Дело – в порыве, с которым они сливаются в единое целое. Несть в этом порыве ни еллина, ни иудея. Плотный военный оркестр исполняет почему-то «На сопках Маньчжурии», блистают линзы фотографов, змеиными головами тянутся за ограждение микрофоны, сразу четыре неторопливых телевизионных камеры поглощают кромешным нутром подробности ликования. «Се-вас-то-поль!..» – скандирует группа юношей в кожаных куртках с елочными нашивками на рукавах. А стоит растерянной Жанне замедлить шаг и нерешительно поднять руку в приветствии, как толпа сметает хлипкие барьерчики ограждения и отбрасывает ее обратно к залу прибытия. Трещат ребра, пятятся верх по ступенькам испуганные пассажиры. Срочно вызванному наряду милиции приходится, точно буром, высверливать путь в служебные помещения. Наружу Жанну выводят через коридорчик для служащих аэропорта. К счастью, машина с двумя охранниками уже ждет ее неподалеку от здания, и всклокоченный Кармазанов уже открывает дверцу и машет рукой, и уже расчищает им выезд мешковатый патрульный.

Это уже похоже на истинное признание. Совсем иначе ступает теперь она под душноватые своды кремлевских апартаментов. Власть, липнущая здесь к стенам росписью и позолотой, больше не пугает ее. Она словно не замечает вокруг себя торжественного убранства: роскошных зеркал, лакированного паркета, темноватых картин, объемистой многосвечевой люстры. Ее это как будто вообще не касается. С поразительным равнодушием, которое даже можно счесть напускным, относится она ко вниманию тех, кого ранее знала лишь по газетам и телевидению. А вниманием Жанна в этот период не обделена. В первые же две недели после триумфального возвращения из Севастополя ее последовательно принимает сначала министр внутренних дел, якобы для ознакомления с критической ситуацией на юге России, затем – один из так называемых «молодых реформаторов», призванных к управлению, чтобы дать толчок ходу реформ, затем секретарь Совета безопасности президента, неожиданно озаботившийся судьбой соотечественников за рубежом, и наконец как итог Жанна имеет громадную, двухчасовую беседу с премьер-министром. Вот, куда она поднялась из обморока крапивного города.