Изгнание из Эдема. Книга 1

— И как долго будут длиться твои занятия? — поинтересовался Эндрюс Блэкфорд, усаживаясь в машину Стэфани на заднее сиденье и с комфортом устраиваясь на нем.

— Час.

— Хорошо, будь по твоему, я подожду в кофейне и через час мы с твоим водителем заберем тебя из этого страшного спортивного заведения.

— Хорошо.

— Может ты устала и не пойдешь сегодня на занятия?

— Пойду.

Эндрюс Блэкфорд понимал, что буря или, точнее сказать, ураган в душе Стэфани продолжал бушевать, и там созревает новый фейерверк мыслей, поступков, планов и решений, но был уверен, что его отношения с этой женщиной не могут подвергаться большим испытаниям. Он спокойно сидел, но прислушивался к необычной тревоге, которая исходила неизвестно откуда.

Стэфи!

— Да?

— Ты уверена, что нам надо ехать именно в тот ресторанчик, который я не знаю? Может мы пообедаем где-нибудь поблизости? Я не люблю незнакомых мест.

— Полюбишь.

— Я, как всегда, доверяю твоему вкусу. Мне главное — быть с тобой, а все остальное не имеет значения. Ты освещаешь все вокруг таким божественным светом, что все уродливое становится прекрасным, а все прекрасное становится еще лучшим — это не заметит только слепой.

— Убедил.

Шофер ехал не спеша — Стэфани любила быструю езду только на лошади, когда она сливалась с ней и становилась почти одним целым, и это уже не человек и лошадь, а живая, выпущенная из пращи стрела.

Машина остановилась около высокого подъезда фешенебельного спортивного клуба, и Стэфани, даже не взглянув на Блэкфорда, вышла из машины. Он выглянул из своей открытой дверцы и крикнул ей вдогонку:

— Я жду.

— Жди, — не повернувшись бросила она.

«Что с ней происходит? — вяло подумал Блэкфорд, — нельзя же всерьез воспринимать все те события, что произошли сегодня в кабинете поверенного. Все в ее власти: любить, миловать, казнить, награждать, делать деньги, тратить их и вновь приобретать в немыслимых количествах. Когда так много всего имеешь, разве можно волноваться по мелочам? Ведь жизнь одна, и надо думать об удовольствиях, а не проблемах наследников, детей, внуков, как лучше поместить капитал, где его надо разделить, а где объединить — это все так изматывает. Надо жить проще, но с достоинством…»

— Куда едем, сэр? — уже не в первый раз спросил водитель.

— Что?

— Куда едем, сэр?

— Прямо, а там подумаем.

— О-кэй!

Каждый раз, когда Эндрюсу Блэкфорду приходилось ждать Стэфани, а ему приходилось делать это очень часто, и ее машина была в его распоряжении, он всегда делал несколько кругов по главным улицам Сиднея и за это угощал чашкой кофе шофера — оба были довольны.

Так он распорядился и теперь, но сегодня ему надо было обдумать еще несколько вопросов, которые его взволновали в кабинете адвоката. Эндрюс Блэкфорд был человеком ленивым, вальяжным снобом, но не настолько глупым, чтобы не понимать, что такая женщина, как Стэфани Харпер или теперь Фархшем держит его около себя как некий антураж, оправу хорошей работы, в которой она, как драгоценный камень, может сверкать в обществе. Долго ли это может продолжаться — он не знал, и это его беспокоило. Вращаться в обществе Стэфани ему тоже импонировало, но он стал волноваться, что скоро ей это наскучит, и фиаско, которое он потерпит, больно ранит его самолюбие. Что можно предпринять в этой ситуации, он не знал. Этот и другие вопросы привели его в кабинет молодого адвоката, имя которого начало входить в моду среди богачей Сиднея.

Мысли Блэкфорда, которые толпились у него, нестройно выстраиваясь в неведомый ему кошмар, прервал голос водителя:

— Простите, сэр!

— Слушаю?

— Ваше любимое кафе, сэр.

— Останови.

— Как будет угодно, сэр.

Дорогая машина Стэфани, зашуршав хорошими шинами (Стэфани во всем любила надежность), остановилась у подъезда старинного кафе, куда Блэкфорд ходил еще со своей бабушкой есть фирменные пирожные в далёком детстве. Всю свою сознательную жизнь он утренний кофе любил пить только здесь, у него тут было даже свое место, стол, салфетки, сервировка.

Водитель Стэфани знал, кого везет, и поэтому не спеша обошел машину и открыл перед Блэкфордом дверцы. Вальяжно и с большим достоинством он вышел из машины и пошел по ступенькам к двери кафе, где ему уже улыбался швейцар, широким жестом, как всегда, приглашая войти.

В это время в проеме двери появился элегантный молодой человек, подвижный, быстрый, с искристыми и очень знакомыми глазами. Его сопровождали такие же молодые веселые леди, высокий ранг Блэкфорд определял безошибочно. В следующее мгновение Эндрюс узнал в молодом человеке сына Стэфани Дэниса.

— Дэнис! — воскликнул он, забыв о своем респектабельном поведении, потому что обедать в обществе этого веселого, остроумного молодого человека ему приходилось не раз.

— Эндрюс?

— Я!

— А мама тоже здесь?

— Нет, я один.

— Но она где-нибудь поблизости?

— Нет, она в спортивном клубе.

— Чем она там занимается?

— Японской борьбой на этот раз.

— Узнаю свою мамочку, она не может без острых ощущений.

— А почему вы о ней спрашиваете, Дэнис? Я…

— Она запретила нам бывать в тех местах, где теперь бывает она. У нее отдых от компании, и она не хочет, чтобы мы ей мешали.