Изгнание торжествующего зверя

Но об этом я расскажу тебе по-настоящему в другой раз. Посмотрим теперь, что было после того, как Юпитер приказал заступить это место Воздержанию и Умеренности с их свитой и слугами, о которых ты услышишь, ибо пора рассказать о центавре Хироне, по поводу которого, когда до него дошла очередь, старик Сатурн сказал Юпитеру:

258. – Так как ты видишь, сын и господин мой, что солнце на закате, то, пожалуйста, управься поскорее с остальными четырьмя.

А Мом заметил:

259. – Что ж сделать нам с этим человеком, привитым к зверю, или с этим зверем, привитым к человеку, в нем одно лицо – из двух природ, и два естества сливаются в одно ипостасное единство. Тут две вещи соединяются и творят третью единую, и в этом нет никакого сомнения. Но вот в чем трудность: есть ли таковое третье единство лучшая вещь, чем та и другая порознь, и не есть ли это что-нибудь вроде одной из первых двух, или же поистине – хуже их. Хочу сказать, если присоединить к человеческому естеству лошадиное, то произойдет ли нечто божественное, достойное небесного седалища, или же зверь, коему место в стаде или стойле. Наконец, пусть здесь было высказано, сколько хотелось, Изидою, Юпитером и прочими о превосходстве звериного естества и о том, что человеку, дабы стать божественным, необходимо иметь кое-что звериное в себе, так что, если он тщится показать себя высоко божественным, пусть озаботится обнаружить себя до известной степени зверем: все же я никогда не поверю, будто там, где нет полного и совершенного человека, ни полного и совершенного зверя, но есть только частички зверя с частичкою человека, выйдет лучше, чем там, где кусок шаровар с куском камзола, откуда не получишь ни за что ни хорошего камзола, ни хороших шаровар, ни тем более одежды, которая была бы лучше и той, и других.

260. – Мом! Мом! – возразил Юпитер. – Тайна сей вещи сокровенна и велика, и ты не можешь ее понять: твое дело только верить в нее как в нечто великое и возвышенное.

261. – Знаю хорошо, – сказал Мом, – что это – такая вещь, которую не понять ни мне, ни тем, у кого есть хоть крупица ума; но что я – бог, или другой кто, у кого мысли хотя бы с просяное зерно, – должен этому верить, желал бы я, чтобы прежде всех ты сам меня каким-нибудь способом заставил в это поверить.

262. – Мом, – сказал Юпитер, – ты не должен хотеть знать больше, чем тебе нужно, и поверь мне, этого тебе не следует знать!

263. – Вот, значит, – возразил Мом, – что надо знать и что я назло себе узнаю, а для удовольствия Юпитера буду этому верить, будто один рукав и одна штанина стоят больше пары рукавов и пары штанин и даже гораздо более; будто один человек не человек, один зверь – не зверь, половина человека – не полчеловека, и половина зверя – не ползверя; будто получеловек и полузверь не только человек несовершенный и зверь несовершенный, но настоящее божество, достойный почитания pura mente…

Тут боги затормошили Юпитера, чтоб он поторопился и скорее рассудил Центавра своей волей. Поэтому Юпитер, приказав помолчать Мому, сделал такое постановление:

264. – Хоть я и сам наговорил кое-что против Хирона, но теперь беру свои слова назад и заявляю, что так как центавр Хирон – справедливейший человек, который одно время обитал на горе Пелии, где научил Эскулапа медицине, Геркулеса астрологии и Ахиллеса игре на цитре, исцелял больных, показывал путь к звездам, и как прилаживать струны к дереву и как ими владеть, то он, по-моему, достоин неба. И потому еще я считаю его достойнейшим, что в этом небесном храме, у этого алтаря, где предстоит он, нет другого жреца, кроме него: вот он, как видите, с жертвенным зверем в руках и с чашей для возлияния вина, которая висит у него на поясе. А так как алтарь, жертвенник, молитва – все это необходимо и все это без священника было бы ни к чему, то да останется он там, живет и пребывает вечно, если судьба не рассудит иначе.

Тут прибавил Мом:

265. – Достойно и мудро решил ты, Юпитер, дабы он стал жрецом при небесном алтаре и храме, ибо если когда-нибудь издержится зверь, что у него на руках, то не будет нехватки в звере: он сам и одновременно может служить и жертвоприносителем, и жертвой, т. е. жрецом и зверем.

266. – Ну, хорошо, – согласился Юпитер, – значит, прочь с этого места Зверство, Невежество, вредное и опасное Сказание. С Центавром же пусть останутся правдивая Простота, нравственное Сказание. А оттуда, где Алтарь, да идут прочь Суеверие, Неверие, Неблагочестие, пребудет же там не тщетная Религия, не глупая Вера, но истинное и искреннее Благочестие.

Тут предложил Аполлон:

267. – Что будет с этой Тиарой? Кому предназначается эта Корона? Что нам с ней сделать?