Изгнание в рай

Ларисе даже стало жаль мужа – наивного пожилого глупыша. Снял своей полюбовнице шикарный дом и на что, наивный, надеется? Что молодая красотка будет все лето сидеть на пляже? В руках книжечка, рядом играет дочка?

Однако не прошло и половины июня, а ребенок – неизвестно где. А сама мамзель активно кокетничает на корте. Куда, интересно, пойдут после матча? Судя по разгоряченным взглядам, которыми обменивалась парочка, наверняка в нумера.

Лариса даже пожалела, что не стала следить за игроками, а поспешила в гостиницу.

Впрочем, осознание, что соперница села в лужу (да в какую!), придало женщине небывалых вдохновения и сил. Компьютер сейчас словно часть ее существа, встроен в мозг, полностью подвластен и подконтролен.

И получается – все.

Вот тебе и «умный дом». Вот тебе и хваленая («Взлом невозможен ни при каких обстоятельствах») защита!

Ровно в полночь экран высветил: «Ворота отперты, сигнализация отключена».

Лариса прямо растерялась. Так быстро?..

Она отошла от компьютера. Встала у окна. Нервно забарабанила по стеклу. Слишком внезапно сбылось желание, и женщина, вместо того чтоб ликовать, слегка растерялась.

…А программа-взломщик продолжала работать и уже через четверть часа порадовала новой плашкой: «Камеры не работают, дом открыт».

И Лариса начала лихорадочно натягивать джинсы. Чего тут сомневаться, когда добыча сама в руки идет?!

* * *

Юна

День получился странный, нервный, счастливый. Я боялась, что ночью начну сомневаться, каяться и страдать. Но, неожиданно для себя, крепко уснула.

Разбудил меня нежный переливчатый звук.

«Птица?» – сквозь сон подумала я.

Перевернулась на другой бок и накрыла ухо подушкой.

Но приятная то ли песня, то ли мелодия продолжала звучать, и я села в постели. Часы на тумбочке (в ночное время экран у них всегда темный) сейчас мигали зелеными цифрами: «1.52».

Что за чертовщина? Очередное восстание машин?

Или – я тревожно спустила ноги с кровати – что-то с Маришкой и Дом меня предупреждает?

Накинула халат. Машинально отметила: свет в комнате – несмотря на то, что началось движение, – не включился. Лишь в коридоре горел – но еле-еле, тускло.

Я примчалась в дочкину комнату. Маришка уютно свернулась калачиком, дышала легко, улыбалась во сне.

Я тихонько вышла. Как только закрыла за собой дверь, опять раздалась давешняя переливчатая мелодия. Пока я была в своей спальне, казалось, ее издают часы. Но сейчас музыка доносилась откуда-то снизу.

Я быстро сбежала по лестнице на первый этаж и поняла: песенка играет в мониторной.

В сердце кольнул страх. Кто-то вошел на территорию? Но Манол обещал мне в подобном случае яркий свет на участке, сирены, собачий лай и немедленный вызов полиции. Однако сейчас все кругом тихо. Музычка о каких-то неполадках в электронике предупреждает?

– Ну, тут от меня, милый дом, толку мало, – пробормотала я.

Но в мониторную вошла. И сразу увидела: светятся сразу четыре экрана. Все они показывают участок. На первый взгляд все во дворе мирно. Однако внизу каждого экранчика мерцает тревожная надпись: «Ворота отперты, сигнализация отключена».

Я вцепилась в столешницу. Руки дрожали. Где обещанная тревога? Где охрана или полиция? Вызывать ее, как тут говорят, мануально? Но каким образом? Манол не объяснил, сказал, если что – система сама сработает.

Или это просто очередной электронный глюк?

Я до рези в глазах вглядывалась в экраны и не видела никого.

Но вдруг показалось: за спиной что-то скрипнуло.

Я в ужасе обернулась. Никого. Но в коридоре что-то щелкнуло… а потом зашелестели шаги.

Первым желанием было метнуться под стол, схорониться. Молить всех богов, чтобы меня не заметили. И я уже бросилась прятаться. Но тут в голове стрельнуло: «Очнись, мамаша! У тебя дочь!»

Страх лично за себя немедленно улетучился. Я пулей выскочила из мониторной – и нос к носу столкнулась с женщиной.

В коридоре немедленно – будто театральную мизансцену готовили – полыхнул яркий свет.

– Лариса… – пробормотала я.

И отступила. Инстинктивно. На ней плащ. Летом. Зачем? У нее оружие?! Кому она хочет мстить? Только мне? Или беззащитной Маришке?!

Бежать – наверх, к дочери? Или нападать первой?

Лицо у Ларисы злое. Но какое-то… слегка неуверенное. Словно еще не решила, не поставила запятую в сакраментальном: «Казнить нельзя помиловать».

И я сама не поняла, как с языка сорвалось:

– Чаю хотите?

У меня и мысли не было, что она согласится. Просто хотела ошеломить, выбить из колеи.

Цели, может, и не достигла, но, по крайней мере, Лариса не схватилась за пистолет и не кинулась на меня с кулаками – прямо сейчас.

А пока она не решила, что делать, я торопливо начала:

– Лариса, просто замечательно, что вы пришли, я давно вас искала, хотела поговорить.

Она не сводила с меня глаз, и я затараторила еще быстрее:

– Я никогда не хотела отбивать у вас мужа.

– Да неужели? – Ее первая, исполненная горькой иронии реплика.

– Но вы ведь сами видите: он на мне не женился. За столько лет! Он предан вам, предан детям. И не хочет развода. А я… я тоже поняла, что нельзя разбивать чужую семью.