Изгнание в рай

– Красавицы мои! Я к вам пришел!

Отпер засов, но крышку поднять не успел. Она ударила его сама. Да с такой силой, что он к стенке отлетел.

Девчонка. Грязная, встрепанная, лицо зареванное.

Выбирается из подвала – вид ну точь-в-точь как зловещий мертвец.

Лестницу, что ли, себе построила? Ну да, там ведь были стеллажи. Молодец. Находчивая.

Даже интересно понаблюдать, что сейчас делать будет? Опять убегать?

Жорик снисходительно улыбнулся.

Но девчонка, вместо того чтобы спасаться, кинулась к нему. Глаза безумные. Налетела, словно бешеная кошка, вцепилась когтями в лицо. Орет:

– Мама! Ты ее убил, убил!!! Она мертвая!

Силища немереная, вытолкала его из дома в огород. Продолжает вопить:

– Сволочь! Гад! Я ведь просила тебя: дай лекарства!!!

Жора забеспокоился. Какие еще лекарства? Не слышал он про них ничего. Мало ли, что из подвала орут? Стены там толстые.

А малявка – совсем сдурела! – хватает ружье, которое он из рук выпустил. И прямо в него целит!

– Ты мою маму убил!

– Эй, эй, – Жора по инерции продолжал улыбаться. – Подожди!

Но дурында малолетняя жмет на курок. Хорошо, предохранитель не заметила.

Двор, домик, деревья снова качнулись, уже сильнее. Но парень смог взять себя в руки. Сфокусировал взгляд на оружии, вырвал его из девчачьих рук. А малявка в его запястье зубами вцепилась. И пытается ружье обратно выхватить.

Брызнула кровь – его кровь. Перед глазами поплыло. Но он успел увидеть: с предохранителя оружие слетело. Видно, в пылу борьбы. И дуло сейчас направлено – как раз в грудь малолетке.

– Осторо… – хотел сказать он ей.

Но в этот момент она боднула его головой под руку.

Утреннюю благодать взорвал выстрел. Девчонка взглянула на него обиженно – и кулем рухнула на траву, лицом вниз. Сначала крови было немного, но очень быстро натекла целая лужа.

И в этот момент зазвонил телефон.

Сева, не сводя глаз с недвижимого тела девочки, достал аппарат.

Звонки, звонки.

Нажать на «прием» не мог – руку свело. И все надеялся: вдруг малявка зашевелится? Оживет?

Однако тело лежало кулем, и Жора вдавил наконец зеленую кнопку.

Из телефона донесся радостный голос заказчика:

– Ты в Веселом, надеюсь? Молодец. Ну, все отлично. Отпирай подвал и тихонько уезжай.

Жора молчал.

Горячая кровь на прохладном утреннем воздухе исходила паром, ползла ядовитой змеей к его ноге.

– Эй, Жора! – возвысил голос Акимов. – Ты меня слышишь?

– Да… – прохрипел тот. И шепотом добавил: – Но у меня тут этот, как его… форс-мажор.

* * *

Сева только потом подумал, что говорили они по обычному телефону. И кто угодно – хоть менты, хоть безутешный Томский – могли на аппарат поставить прослушку.

Но тогда, ранним июньским утром, страх охватил его настолько всеобъемлюще, что Акимов не думал вообще ни о чем. И не представлял ничего, кроме лица Михаила, когда тот узнает, кто именно и как погубил его любимых жену и дочь.

А Жорка все бормотал:

– Девчонку я случайно. Она сама. А мамашка, видно, прямо сразу скопытилась. Сразу, как я их привез.

Пауза, всхлип.

Явно лживое заверение:

– Хотя лекарства я ей туда, в подвал, кинул. Не помогло, наверное.

– Заткнись! – наконец взорвался Акимов.

И Жорик послушно замолчал. А через секунду забубнил новое:

– Ну, че, че теперь делать? Только с повинной идти. Как думаешь, сначала ментам позвонить? Или самому поехать? Или побегать немного? Так все равно возьмут – сегодня, максимум завтра.

Да. Убийц детей и женщин у нас ищут быстро. Шансов спрятаться нет.

Странно, но полицейских, следствия Акимов почти не боялся. А вот лицо Томского – в момент, когда тот узнает, – все время стояло перед глазами.

И Акимова сковал дикий, просто дичайший страх. Нет! Нет! Нельзя признаваться! Под самыми адскими пытками надо отрицать, что именно он – виновник похищения и гибели Кнопки и Леночки. Не страшно, что суд будет. Что огромный срок дадут. Ужас – кошмарный, невыносимый – месть Томского. Ничего катастрофичнее просто не может быть.

И вот дело удивительное!

Сева всегда считал, что двигатель прогресса – жадность, стремление к наживе.

А оказалось – страх куда действеннее.

По крайней мере, сейчас, впервые с момента похищения, мозг у него заработал хладнокровно и четко.

Даже приятно стало – на фоне нытья напарника.

Акимов сосчитал про себя до пяти и абсолютно спокойным тоном сказал Жорику:

– А какой тебе смысл – идти с повинной? Ну, скостят тебе с пожизненного до двадцатки – большая, что ли, разница?

– Так я объясню им… – заблеял парень. – Что я не хотел, что девчонка сама…

– Сама себя в подвал запихнула? – усмехнулся Сева. – Нет, милый. Если и докажешь, что случайно убил, похищения тоже достаточно, чтоб высшую меру схлопотать. Так что не надейся. Чистеньким не останешься.

– Но это ведь все ты, ты! – истерически взвыл парень. – Ты придумал, меня заставил!

– А ты похищал. Запихивал в подвал. Забирал деньги. Убил. На «вышку» очень даже хватит. Кстати, – оборвал поток обличений, – пойди, сходи в подвал, посмотри, что там с мамашей.

– Я бою-юсь! – хныкнул парень.

– Иди, говорю! – рявкнул Сева.

И сработало – дурачок послушно заковылял, заскрипели ступени…

Через пару минут доложил:

– Мертвая. Холодная. Лицо синее.