Изгнанник

Реймонд уже собрался проделать все эти действия, но выяснилось, что такой необходимости нет. Оказывается, Нойс был не только чрезвычайно предсказуемым, но еще и высокомерным человеком. От вторжения незваных гостей его дом защищал обычный дверной замок, открыть который не составило бы труда даже для самого тупого взломщика. Поэтому ровно в четверть двенадцатого Реймонд переступил порог квартиры Альфреда Нойса. Через полчаса, приняв горячий душ, он переоделся в чистую пижаму хозяина дома, приготовил себе бутерброд со швейцарским сыром и, проглотив его, запил стаканом ледяной русской водки, бутылку которой обнаружил в морозильнике.

Опасаясь, что правоохранительные органы сумеют вычислить его звонки, несмотря на то что он применял сложную систему переадресации вызовов по всему миру, Реймонд решил не пользоваться телефоном и, вместо этого, положив рядом с собой «беретту» Бэррона, расположился за компьютером Нойса в маленьком кабинете, расположенном напротив входа в квартиру. Через несколько секунд он уже отправил закодированное послание на электронный адрес в Риме. Оттуда его должны были переслать в Марсель, и только после этого оно окажется в списке входящих сообщений электронной почты Жака Бертрана. Лаконичный текст о произошедших событиях заканчивался просьбой о срочной помощи.

Покончив с этим, он налил себе еще один стакан водки и ровно в час двадцать семь утра четверга, 14 марта, когда, наверное, все без исключения полицейские округа Лос-Анджелеса буквально рыли землю, пытаясь его найти, Реймонд Оливер Торн крепко уснул в огромной кровати Альфреда Нойса.

56

Четверг, 14 марта, 4.15

— Джейк Стемковски, правильно? — Джон склонился над кухонным столом с карандашом в одной руке и телефонной трубкой в другой. — У вас есть его домашний телефон? Да, я знаю, что у вас сейчас всего четверть седьмого утра. А у нас и того раньше — четыре пятнадцать. Но вы же знаете, что у нас тут происходит. Дело не терпит отлагательств! — Бэррон говорил вежливо, но твердо. В следующую секунду он уже записывал в блокноте телефонный номер. — Спасибо, — наконец сказал он и повесил трубку.

Десятью минутами раньше ему позвонил измученный Хэллидей и рассказал три новости, о которых только что стало известно. Первая касалась двух «беретт», обнаруженных в ведре уборщика в мужском туалете терминала «Люфтганзы». Даже если на пистолетах изначально имелись отпечатки пальцев, их уничтожила мыльная вода. Но не вызывало сомнений то, что это были те самые пистолеты, которые Реймонд отобрал у двух помощников шерифа в лифте суда.

Второе сообщение было связано с «ругером», который нашли в сумке Реймонда в Юго-Западном скором. Согласно результатам баллистической экспертизы, именно это оружие было использовано для убийства двух мужчин после того, как их жестоко пытали в ателье на Пирсон-стрит в Чикаго.

И наконец пришли ответы на вопросы, отправленные вчера днем в управления полиции Сан-Франциско, Мехико и Далласа — городов, которые, согласно записям на магнитной ленте на паспорте Реймонда, он посещал перед тем, как оказался в Чикаго, в течение короткого периода с пятницы, 8 марта, по субботу, 9 марта. В Сан-Франциско неизвестный преступник сбросил свою жертву с моста, в Мехико — оставил на пустой строительной площадке, их лица были обезображены выстрелами в упор. Именно так Реймонд поступил и с Йозефом Шпеером, чтобы его нельзя было опознать сразу.

Хэллидей закончил разговор сообщением о том, что он работает с коллегами из Сан-Франциско и Мехико, пытаясь получить дополнительную информацию об убитых там людях, и попросил Бэррона заняться тем же самым с парнями из Чикаго.

Сделав глоток наспех приготовленного кофе, Бэррон набрал только что продиктованный ему телефонный номер и стал ждать ответа. От Джейка Стемковски, инспектора отдела по расследованию убийств полицейского управления Чикаго, ему нужно было получить как можно больше информации о двух мужчинах, убитых в одном из ателье этого города. На столе лежал автоматический кольт сорок пятого калибра с романтичным названием «двойной орел». Это был его собственный пистолет, который, лишившись служебной «беретты», Бэррон достал из обычно запертого на ключ ящика письменного стола.

На другом конце линии сняли трубку, и низкий скрипучий голос проговорил:

— Стемковски.

— Это Джон Бэррон, полиция Лос-Анджелеса, бригада пять-два. Извините, что разбудил вас, но у нас тут рыщет по городу очень скверный парень, и нам нужна ваша помощь.

— Да уж, наслышан. Чем могу помочь?

Джон снова отхлебнул кофе.

— …Они были портными, — рассказывал Стемковски. — Братья, шестидесяти семи и шестидесяти пяти лет. Фамилия — Азов. А-З-О-В. Русские иммигранты.

— Русские?

Внезапно ему вспомнилась одна из записей в ежедневнике Реймонда: «Посольство России/Лондон. 7 апреля/ Москва».

— Это вас удивляет?

— Возможно. Пока не знаю…