Изгнанник

Волк засвистел носом и прижал уши, стараясь возразить – как можно вежливее, впрочем, – что его Бесхвостый Брат все-таки волк.

Вожак и его самка обменялись мимолетными взглядами. Молодая волчица с темной шерстью озадаченно смотрела на Волка.

Вожак сделал шаг в сторону и, небрежно повернув свою седую голову, обронил на ходу: «Волк не может принадлежать сразу к двум стаям».

У Волка безнадежно повис хвост.

Небеса потемнели, оттуда начинала падать Вода.

А Волк стоял под дождем и смотрел, как стая убегает от него, скрываясь в лесной чаще.

Глава 13

Шел дождь. Торак промок до костей, но костер разжечь побоялся. Его шалаш был полностью уничтожен камнепадом, он и сам-то едва успел спастись.

В течение полумесяца он как-то просуществовал в овраге неподалеку от реки. Во всяком случае, ему казалось, что он прожил там полмесяца; он явно начинал терять счет времени и чувствовал, что теряет и свое блистательное умение выслеживать добычу. Пока рядом был Волк, все шло гораздо лучше; но тогда Тораку все мерещились опасности, и он отослал Волка прочь. А теперь на него снова навалились одиночество и беспомощность.

А тут еще и этот камнепад случился. Пришлось убраться из оврага. Торак подозревал, что это происки Тайного Народа. Это они заставили его уйти оттуда. Они ведь могут быть везде: и в деревьях, и в камнях, и в ручье, и в реке. Наверное, они и сейчас за ним наблюдают…

Поправив лук на плече, Торак двинулся дальше. «Шаг за шагом, – пробормотал он, – только так». И невольно вздрогнул: это были слова Фин-Кединна. Но ведь Фин-Кединн сам изгнал его из своего племени! Воспоминания об этом причиняли нестерпимую боль.

И почти так же больно было думать о Ренн. Ничего, у нее теперь есть Бейл. Они теперь все время вместе. Зачем ей какой-то изгнанник!

У реки Торак остановился. Ему хотелось пить, но, когда он склонился к воде и увидел свое отражение – свою телесную душу, – он даже отшатнулся. До чего же мерзко он выглядит! Прямо как старый Ходец. Такой же грязный, с безумным взглядом… Неужели и ему, Тораку, суждено так закончить свои дни?

Торак напился воды и, спотыкаясь, снова побрел вверх по течению. Он даже не замечал, что постоянно разговаривает вслух сам с собой и невольно то и дело ощупывает пальцами незаживающую рану на груди. Он уже вытащил нить, которой по совету Ренн стянул края раны, но оттуда все равно все время что-то сочилось.

Наконец он добрался до опушки Леса и, оглядевшись, обнаружил, что стоит на склоне холма; восточный ветер холодил ему лицо, точно чье-то ледяное дыхание, а перед ним вплоть до Высоких Гор расстилалось бескрайнее внутреннее море, похожее на дрожащую, переливающуюся темную пелену густого тумана. Торак смотрел на эту серую воду и серый туман и не мог понять, где кончается вода и начинается затянутое тучами небо. Весь мир, казалось, превратился в сплошной дождь и туман.

«Это, должно быть, озеро Топора, – догадался он. – Да, должно быть, оно».

Странный дрожащий крик расколол тишину.

Торак вздрогнул и бросился бежать.

Крик вскоре смолк вдали. Но Тораку казалось, что он все еще слышит его.

«Это озеро такое… необычное, – вспомнил он слова Ренн. – И племя Выдры тоже совсем не похоже на другие племена». Тораку доводилось видеть представителей этого племени во время прошлогодних зимних праздников, но знаком он с ними не был и не знал, что они собой представляют. Если, разумеется, не считать того, что его старый знакомый Ходец тоже принадлежал к племени Выдры и соплеменники превратили его в изгнанника.

Внизу виднелась река Топорище; вытекая из озера, она медленно пробиралась по болотистой низине среди зарослей тростника. Южнее мерцали в дымке какие-то водянисто-зеленые огоньки, точно дырочки, оставленные толстой иглой. «Там, должно быть, стоянка племени Выдры», – подумал Торак, вспомнив, что люди Выдры всегда устраивают стоянки только на южном берегу. Но причина этого была ему неизвестна.

Ладно. Значит, нужно избегать южного берега и держаться северного.

Из Леса вынырнул Волк. Покорно понурившись, он подбежал к Тораку, поздоровался, потершись мокрым боком о его ляжку, и они вместе стали спускаться с холма.

Местность становилась все более болотистой. Пройти здесь можно было, только перепрыгивая с кочки на кочку. Во все стороны то и дело разлетались серебристые брызги воды. Тростник – сверху Тораку казалось, что он ему по колено, – был куда выше человеческого роста.

Ох, до чего же противно было пробираться сквозь эти заросли тростника! До чего отвратительна была мутная, пахнувшая гнилью вода, что лизала осклизлые стебли и острые, как ножи, листья! Тораку казалось, что метелки тростника и коричневые султаны камыша дружно поворачиваются в его сторону, исподтишка наблюдая за ним.