Изгнанник

Эльф, вооружённый артефактами невиданной мощи, подчинивший себе артефакт Кречетов, получал в своё распоряжение и всех боевых големов, охранявших замок. Страшно представить, какую резню можно устроить с их помощью.

Добавить в эта картину переселенцев из Поднебесного, или любого дикого племени, облачить их в крылатую броню… Лёха искренне сомневался, что изрядно деградировавшие маги современности способны дать ушастым равный бой, как их далёкие предки.

«А что мог бы сделать с такой властью ты?» — вкрадчиво шепнула демоница, возникшая за левым плечом Стрижа.

Ему стоило огромного труда не оборачиваться на глазах у пленника. Чуть склонив голову, он бросил короткий взгляд на Белочку. На этот раз она приняла облик Мии, напоминавшей валькирию в своём крылатом доспехе. В её руке пылал огненный меч, на губах играла улыбка.

«В твоих силах построить новый мир, — продолжала вкрадчиво шептать демоница. — Без работорговли, без превращения пустотников в куски шагающего мяса, без вечной грызни и деградации трясущихся за жалкие крохи знаний кланов. Единое государство, главенство закона, справедливость, прогресс. Представь, сколько полезного сможет привнести даже один инженер или учёный, разум которого не будет стёрт…»

Слова звучали настолько соблазнительно, что мешали сосредоточиться на разговоре с Кьелем. Реальный шанс не просто на резервацию для пустотников, а на более справедливое мироустройство.

— Мне нужно это обдумать, — сказал Лёха вслух, отвечая разом и эльфу, и демону. — Продолжим беседу позже.

Поднявшись на ноги, он покинул комнату. Миа последовала за ним, на прощание бросив изучающий взгляд на Кьеля.

Пришла пора следующего акта в задуманом представлении.

Вернув себе свой нормальный местный облик, Лёха переоделся и вернулся в камеру.

— Смена, — коротко сказал он Аресу. — Отдыхай.

Тот молча кивнул и, смерив Кьеля угрожающим взглядом, от которого пленник нервно сглотнул, вышел.

Стриж плотно прикрыл дверь и с интересом уставился на Кьеля, словно видя его в первый раз. Так оно и должно было казаться: в другой одежде, в облике эльфа он был для пленника незнакомцем.

Дверь приотворилась и в комнату проскользнула Миа.

— Всё тихо, — тихо сказала она Лёхе. — Никто не видел, как я прошла.

Стриж молча кивнул, не отводя задумчивого взгляда от Кьеля.

Тот спросил что-то на своём языке, но Стриж раздражённо отмахнулся:

— Не старайся, поднебесный, мы всё равно тебя не понимаем.

Миа же молча рассматривала пленника, словно искала нечто, способное дать ответ на мучивший её вопрос.

— За что? — тихо спросила она, вцепившись в рукоять кинжала, как утопающий в брошенную с берега верёвку. — За что вы продали нас людям?

Кьель отшатнулся, словно от удара. Его лицо исказила гримаса гнева и отвращения.

— Я никогда не продавал никого из своих сородичей! — выпалил он так яростно, что Лёха ни на миг не усомнился в искренности сказанного. — Я пытался убедить Старших прекратить этот позорный торг!

Пустотники удивлённо переглянулись и Миа переспросила:

— Старшие? Это они продают таких, как мы, императору, чтобы мы верно служили ему и искупали вину всего проклятого рода?

Лицо Кьеля аж перекосило. От самоконтроля, который он старался сохранять во время беседы с Брэндом, не осталось и следа. Он вскочил, позвякивая кандалами.

Лёха толчком отправил его обратно на нары и положил ладонь на рукоять кинжала, ясно давая понять, чем чреваты для пленника резкие телодвижения.

— Это они вам говорят?! — рявкнул эльф, не боясь, что его услышал за пределами комнаты. — Что вы — проклятые, из-за которых творятся все беды этого мира?!

— Но ведь они правы, — с горечью произнесла Миа. — Из-за нас Древние покинули этот мир. И теперь мы должны за это расплачиваться. Но я хочу посмотреть на тех, кто принимает решение. Почему одни живут на воле, а другим уготована участь вместилищ для пустотников, или убийц на службе у Тигров. Чем ты лучше нас?

Казалось, Кьель готов взорваться. Похоже Стриж верно понял мотивы эльфа и их с Мией представление угодило в больное место остроухого.

— Я убью этих лживых мразей! — едва не рычал пленник, сжимая пальцы так, словно под ними представлял чьё-то горло. — Сброшу с вершины на поживу демонам.

Он шумно выдохнул и добавил уже тише:

— Нет, я отдам этих ублюдков Паукам. Настанет их черёд принести жертву во благо всего народа…

Стриж с Мией не вмешивались, позволяя пленнику выговориться. Кто бы ни был этот ушастый — особой любви к поднебесникам он не испытывал. Бедолага, оказавшийся на дне пищевой цепочке без доступа к амброзии? Вряд ли — магией он владел. Тогда почему кто-то достаточно лояльный, чтобы получать дефицитные яблоки, ненавидит сложившуюся систему? Точнее, как мог кто-то, не приемлющий такое устройство общества в Поднебесном, подняться так высоко?

Ответ напрашивался сам собой и слова Кьеля лишь подтвердили догадку Лёхи.