Изгнанник

Подхватив малышек кротят, Блик усадил их в корзину поверх собранных ими овощей.

Одним махом перекинул ее через плечо и направился к пещере, в которой обитал кротово-ежовый клан. На скале над самым входом в пещеру сидел и грелся на солнышке Скарлет, он взмахом крыла поприветствовал вернувшегося Блика.

После обеда, приготовленного добрыми хозяйками Милой и Лули, на лужайке у пещеры отдыхали старшие члены семейств, наблюдая за тем, как играют дети. Скарлет улетел на разведку окрестностей, пообещав вернуться к ужину. Удобно растянувшись на траве и прислонившись спиной к нагретым солнцем камням, Блик смотрел, как малыши, ухватившись с двух сторон, пытаются поднять его булаву.

Сидевший с ним рядом Тори невольно улыбнулся бесплодным стараниям детей:

— Да, пройдет еще не один год, прежде чем они возьмут в лапы такую штуковину.

— Поверь мне, Тори, — Блик затряс могучей головой, — учить детенышей военному ремеслу — значит лишать их счастливой юности, они слишком быстро станут взрослыми. Так было со мной. Мир — это величайшая ценность.

— Ты принес его в наши семьи. — Тори похлопал барсука по лапе. — Если тебе и впрямь здесь хорошо, наш дом будет твоим домом.

До чего заманчивым было это предложение! Блик вспомнил о выращенном им огороде и пещере, которая с его помощью стала шире и удобнее. Как услаждали его взор смеющиеся и кувыркающиеся под полуденным солнцем малыши! Старшие члены семейств, в том числе тетя Умма и дядя Блун, жившие в любви и согласии, были неразлучны и в будни, и в праздники. Их простая жизнь пришлась по вкусу и преданному другу барсука Скарлету, и тот с радостью ее постигал. Не жизнь, а мечта! Но Блик знал, что долго так продолжаться не может.

— Послушай, если я останусь здесь, то могу навлечь на вас большую беду и даже смерть. Помнишь, я говорил тебе о Сварте Шестикогте, злом хорьке? Если я здесь останусь, в один прекрасный день он заявится сюда вместе со своей бандой. А если нет, то я сам буду искать с ним встречи. Мы с ним заклятые враги. И еще мне снятся удивительные сны. Я часто вижу гору в огненной дымке и слышу странные, зовущие меня голоса барсуков, великих воинов, чьи имена мне неизвестны. Зачем я должен идти к той горе, где она и как называется, я не знаю. В одном я уверен — с ней связаны моя жизнь и судьба. Одним прекрасным утром ты можешь меня здесь больше не увидеть. Это, Тори, неотвратимо, как смена времен года.

Стараясь не выказать печали и разочарования, Тори тихо проговорил:

— Я знал это давно. Предчувствовал, когда смотрел тебе в глаза. Обещай мне одно, что не уйдешь не попрощавшись.

— Обещаю, Тори Лингл, я не уйду не попрощавшись.

После этого нелегкого разговора Блик отправился к ручью и, свесив лапы в теплую воду, старался вникнуть в суть загадочной песенки:

Жалко, в лапах не песок, что на юг в запад,
На подушке свет лупы и далекий запах…

Голос Бруфа Дуббо прервал его размышления:

— Не знаешь, куда… это самое… могли запропаститься двое ежат, Гурмил и Тирг?

Блик вытер задние лапы о траву.

— Не видал их с самого обеда. А что? Бруф почесал копательной лапой затылок:

— Похоже, они это… потерялись!

Дома, в пещере, Мила старалась разузнать у других детей о своих сыновьях, но все безуспешно. Гурмил и Тирг были совсем крошки. Их сестренки Битти и Гиллер все это время играли с кротятами Нили и Подд, и никто не заметил, когда исчезли ежата, — дети есть дети.

Мила была не на шутку встревожена и умоляющими глазами смотрела на Блика.

Тот нежно погладил ее по колючей голове, исходящее от барсука тепло вселяло в ежиху спокойствие.

— Не волнуйся, я их найду. Тори, иди в обход на восток. А ты, Бруф, двигайся по большому кругу на запад. Я же буду держать курс прямо на юг. Встретимся на большой просеке у пруда — вы это место знаете.

Блик двигался не совсем на юг. С огромной булавой, перекинутой через плечо, он стремительно шел вперед, рыская глазами повсюду в поисках хоть каких-нибудь следов.

Наконец он кое-что заметил. Крошки от смородиново-яблочного пирога, — стало быть, дети шли этим путем и направлялись к югу. Пролетел черный дрозд, держа в клюве кусочек сыру. Блик прибавил шагу. Не иначе как Гурмил и Тирг где-то рядом.

Вдруг он услышал детские крики и вопли. Ломая по дороге кусты и сучья, барсук выскочил на поляну, где условился встретиться с Бруфом и Тори. Один беглый взгляд — и он понял: вот-вот стрясется беда. В пруду, который раскинулся в конце поляны, по плечи в воде стояли двое ежат; насмерть перепуганные, они прижались друг к другу, не в силах произнести ни звука. Вокруг в панике носились Тори с Бруфом и с ними — старик белка. Угрожающе вздыбив голову, две здоровенные, клубком свернувшиеся у самого края воды гадюки преграждали беднягам путь к детям. Змеи не успели приметить Блика, и он мгновенно замедлил шаг, подав друзьям знак, чтобы те не выдали его присутствия взглядом.