Изгнанник. Испытания раян

Ран дышал короткими, рваными вдохами, пытаясь думать хоть о чем-нибудь, кроме того, как близко его Оникс. И как он хочет сломать проклятую кисть, опрокинуть раяну на эту шкуру и взять. Стремительно, жестко, сильно, потому что он сходил с ума от желания, потому что кровь стучала в висках. Казалось, еще немного, и Лавьера разорвет от вожделения. Он не понимал, что с его губ уже срывается злое рычание, а руки сжимаются в кулаки от желания почувствовать тело раяны. Она нужна ему. Нужна мучительно. Нужна невыносимо. Он должен взять, должен почувствовать ее под собой, иначе сдохнет, не вынесет этого огня, этой силы, что принуждала владеть и присваивать. Лавьер видел ее тело, губы, волосы, слишком близко… на расстоянии кисти. Проклятой кисти, которой он мог прикоснуться к ее телу. Пытаясь отвлечься, он опустил голову, глядя на то, что она написала на его груди.

«Я люблю тебя»

Перевел взгляд на ее живот, где темнела его надпись.

«Шер саан, Оникс»

Их взгляды встретились.

И наваждение отступило. Стена снова была лишь фреской. Нет, желание никуда не делось, оно все еще бурлило в крови, ударяло в голову. Но… но было то, что стало важнее телесного наслаждения.

Они дышали тяжело, почти со стонами, но все же улыбались. Они прошли испытание.

– Значит, любишь? – Ран поднял бровь, рассматривая ее.

– Иногда, – улыбнулась раяна. – Когда не мечтаю тебя убить.

– Надеюсь, чаще, чем раз в год, – хмыкнул Ран.

* * *

Ночь они снова провели отдельно.

Улыбающаяся Инабета сообщила, что их ожидает еще одно испытание, но пока можно отдохнуть. Их вновь развели по разным комнатам, принесли прохладительные напитки, фрукты и закуски.

Лавьер постоял у окна террасы, окидывая взглядом скалы в свете угасающего дня. Легкий шорох в комнате заставил его напрячься и повернуться. В помещение вошли две девушки. У обеих – длинные светлые волосы, изумительно красивые лица и скульптурно вылепленные тела. И на обеих – лишь по клочку тонкой прозрачной ткани, не скрывающей ни пышной груди с призывно торчащими сосками, ни гладких безволосых лобков, ни лори на спинах. Цветы были открыты, очаровывали пряным запахом, туманили разум.

– Подарок от великой матриарх могущественному аиду севера, – пропела та, что стояла ближе. Плавно опустилась на колени, складывая губы в искушающую улыбку. – Вы можете распоряжаться нами по своему усмотрению, Верховный, – добавила она. – Этой ночью мы готовы выполнить все ваши желания, а завтра забудем о них…

Вторая качнула бедрами, сбрасывая тонкую ткань. Влажные губы блестели от предвкушения, также, как и яркие глаза соблазнительниц.

Ран облокотился плечом о стену. Усмехнулся.

– Я владею лучшей из раян, рожденных в этом мире, – негромко сказал он. – Так к чему мне замены? Передайте матриарх, что я оценил ее дар. Но я сделал выбор и не привык менять свои решения.

Девушки быстро переглянулись.

– Но это наша традиция, – протянула одна. – Мужчина и женщина получают последнюю возможность познать наслаждение в объятиях не своего избранника. Никто не отказывается…

– Мужчина и женщина? – нахмурился Ран. Его ладонь непроизвольно сжалась у бедра, где всегда было оружие. Увы, сейчас пальцы ощутили лишь пустоту, расхаживать с клинком во дворце было запрещено. – Вы хотите сказать, что к Оникс сейчас тоже направился кто-то из… мужчин?

– Наши лучшие представители! – радостно уверила девушка. – Многие свободные жители города, увидев Светлейшую Оникс, пожелали подарить ей наслаждение перед замужеством! Это очень почетно! Даже к самой матриарх не было такой очереди желающих! Как и к вам…

Девушка осеклась, увидев взгляд Рана.

– Э-э-э, это великая честь! Нас с Лиони выбрали из четырех десятков красавиц, что пожелали провести с вами эту ночь…

– А сколько отобрали для Оникс? – прошипел Ран.

– Двоих, – растерянно пробормотала девушка. – Оба молоды, здоровы и искусны в любви, темноволосы, раз она предпочитает вашу масть… Госпожа будет довольна…

Ран процедил сквозь зубы ругательство и стремительно шагнул к двери. Замер у створки.

Архар! Оникс не сделает этого. Не примет никого. Он должен верить ей.

Ревность услужливо рисовала картины – его раяна, зажатая с двух сторон местными красавцами. Их губы и руки, ласкающие девушку. Ее запрокинутая от наслаждения голова, напряженная шея.

Он вновь зашипел, до боли вгоняя ногти в кожу ладоней.

Он должен ей верить. Он уже ошибался, и та ошибка дорого обошлась им обоим. Да, они оба остались живы, но… но Ран до сих пор думает, что было бы, если бы он не пришел в тот раз. Когда Итор держал Оникс в своем доме на скале и швырял в нее ножи… что было бы, опоздай Ран? Или, если бы он поверил своей ревности и гордыне, что тогда сжигали его?

Он потерял бы и Оникс, и сына, навсегда. А Ран Лавьер умел делать выводы из своих ошибок.

Он должен верить своей жене, несмотря на то, что ревность и неутоленное желание так услужливо и ярко рисуют картины, от которых хочется убивать. Но он должен верить.

– Уходите. – Слова царапали горло песком. – Мне не нужен такой дар.

* * *

С утра Оникс выглядела хмурой и подавленной.