Изгнанник из Спарты

- Аристон… - выдохнула она.

- Это мой отец, Феорис. Не позорь меня перед ним, - оборвал ее Аристон.

Свадебная процессия быстро продвигалась к дому Тимосфена, оглашая ночь громкими криками. Внезапно Аристон почувствовал, что кто-то трогает его за руку

- Я же сказал тебе, Фео…

Но это была не Феорис, а красивый мальчик, тот самый, что пожирал Аристона глазами в доме Алкивиада.

- Я Данай, сын Пандора, мне хотелось бы подружиться с тобой. Боюсь, я влюбился в тебя. Аристон, - сказал он.

Аристон хотел было ответить ему резко, жестко, жестоко, но почему-то не смог. Данай был слишком открыт, невинен… В нем чувствовалась искренность, аристократизм, благородство.

Аристон положил ему руку на плечо.

- Моим другом ты стать можешь, - с расстановкой произнес он, - но любовником - никогда.

- Почему? - вскинул на него глаза Данай.

- Приходи ко мне завтра в полдень, и я тебе объясню, - сказал Аристон.

Наутро, проснувшись, Аристон отправился в палестру, где он занимался самыми трудными видами единоборства и даже поднимал большие камни, пытаясь обезобразить свое тело шарами мускулов, чтобы оно казалось утонченным афинянам уродливым и смешным, ибо благородный человек не должен был иметь грубые мускулы, точно какой-нибудь раб. Выйдя из дома. Аристон увидел, что в окне на верхнем этаже что-то трепещется. Он остановился и пригляделся,

Это оказалась ночная сорочка Таргелии, густо замазанная кровью. Алкивиад предусмотрительно снабдил счастливую чету живым цыпленком, из которого Орхомен и выжал убедительное доказательство девственности своей невесты.

“Что в нашей жизни не фарс!” - подумал Аристон и поспешил прочь.

Глава XIII

Аристон почувствовал, как сильная, дLинная рука, втиравшая ему масло между лопатками, вдруг остановилась, замерла. Аристон нахмурился. Неужели Данай все-таки не избавился от своих замашек? Неужто нельзя попросить нового друга помочь натереться маслом, не боясь при этом, что…

Аристон повернул голову и посмотрел на Даная. Но юноша глядел вовсе не на обнаженное тело Аристона. Его взгляд устремился в противоположный конец палестры. Аристон увидел там Феорис. Даже издалека было заметно, что ее глаза полны желания. Аристону не понравился ее взгляд. Он сразу вспомнил, что на нем нет одежды. Ей не следует так смотреть на него при людях. Стыдно столь откровенно демонстрировать вожделение.

Затем Аристон обратил внимание на то, что в глазах Даная, устремленных на Феорис, застыло какое-то странное выражение. Аристон не понимал, какое именно… вернее, понял, но не сразу. Это была не просто похоть. Нет, во взгляде Даная сквозило смятение, стыд.;. Тут Аристон наконец-таки понял. Его неожиданно осенило.

- Ты хочешь мне что-то рассказать. Дан? - спросил он.

- Аристон, я… Пусть Харон утопит мою подлую душу в Черной Реке… я…

- Что, ты?

- Я… я обманул тебя… С ней! - признался Данай.

Аристон запрокинул голову и рассмеялся. Заслышав этот звонкий, веселый смех, соперник Аристона, лежавший на другом столе, где его тоже натирали маслом, приподнялся и удивленно уставился на юношу. Аристон очень любил своего противника. Особенно ему нравилось, что Автолик, сын Ликона, несмотря на свою необычайную красоту, вполне сравнимую с красотой самого Аристона, вовсе не был женоподобным.

Автолик отворотился от наставника, знаменитого борца, которого, по случайному совпадению, тоже звали Аристоном (так что когда он порой соизволял показать нашему Аристону пару приемов, местные остряки приходили в восторг и начинали кричать: “Глядите! Аристон ломает ноги Аристону!”, и посмотрел в противоположный конец палестры.

Потом насмешливо усмехнулся.

- Слушай, Аристон, пусть крошка Феорис будет призом, который получит победитель, - предложил он.

- Не могу. Она не принадлежит мне… и никогда не принадлежала, - покачал головой Аристон. - Тебе в таком случае надо сразиться с Даном.

- Дан не силен в драке, - зевнул Автолик. - Лучше пускай приведет сюда своего брата Брима. Или Халкодона. Аристон, ты когда-нибудь боролся с Халкодоном? Он обожает, когда его бьют. Всякий раз визжит: “О дорогой, еще, еще!”

Аристон перевел взгляд на Даная.

- Ты был прав, - грустно кивнул Данай, - нет ничего хуже. Я, наверно, не понимал этого, потому что у меня и отец такой, и братХалкодон. ХвалаЗевсу, хоть Брим другой. Но он все равно грязная свинья… Так вот. Аристон, я хотел сказать насчет Феорис…

- Забудь об этом. Ты же знаешь, она мне безразлична. Дан, во имя Геракла, натри меня скорее маслом!

Когда Данай закончил притирания, а второй Аристон

230

натер оливковым маслом Автолика, два юных атлета направились к яме с теплым песком, улеглись в нее и начали кататься с боку на бок. После этого они еще посыпали друг друга песочком, потому что маслом борцы натирались лишь для гибкости мышц, а не для того, чтобы кожа была скользкой (хотя, конечно, избежать этого не удавалось). Среди борцов считалось почетной обязанностью посыпать друг друга песком после притираний. Вдобавок это давало возможность, не нарушая приличий, пощупать мускулы противника.