Изгнанник из Спарты

Причем дело было не только в двойной плате. Например, помимо прочих преимуществ, его людей кормили намного лучше, чем на любом другом афинском судне. Ну а медовое вино, которое они в огромных количествах поглощали каж– дый вечер после учений, было знаменитым даприйским – так называемым «тухлым» вином, которое очень высоко котировалось среди мореходов. Никто из гребцов не был прикован к скамье. Все они были рабами, но у каждого на птее висел водонепроницаемый промасленный кожаный мешочек с долговой распиской, в которой Аристон гарантировал его владельцу выплату всей суммы выкупа за него, на случай, если полис по каким-либо причинам не выполнит своих обязательств по его освобождению. Жены и дети каждого, кто находился на борту, вне зависимости от того, были ли они гражданами Афин, метеками или рабами, уже получали пособие от казначея Аристона, причем в большинстве случаев это пособие было гораздо выше, чем те доходы, которые когда-либо имели их мужья и отцы; к тому же эти пособия должны были выплачиваться в случае гибели кормильца его детям вплоть до достижения ими совершеннолетия, а его вдове – пожизненно.

В свете всего вышеизложенного не приходится удивляться тому, что триерарх Аристон отныне возглавлял лучшее судно во всем афинском флоте. Да и сам он за этот месяц столькому научился, что Алет вынужден был признать:

– Я тебе больше не нужен. Ты можешь управляться с ним без моей помощи.

– Нет, Алет, – возразил Аристон. – Всегда может произойти нечто такое, чему тебе и в голову не приходило меня обучать, что случается раз в двадцать лет; это столь же верно, как то, что Зевс правит Олимпом.

– Ну если что-то такое и произойдет, то ты, я уверен, с этим справишься, – заявил Алет.

И сам того не подозревая, совершил богохульство. Ибо кто из смертных может справиться с Судьбой, Эриниями или самими богами?

«Фрина», триера Аристона, неслась по ветру, всем корпусом погружаясь в длинную узкую полосу серо-зеленой воды, уже помеченной тут и там белыми вскипающими барашками – оскаленными зубами шторма. Погода резко ухудшилась, в вое ветра появилось что-то зловещее.

– Было бы лучше, если бы мы повернули назад, триерарх, – сказал Алет. – Зевс Громовержец свидетель, что ты уже сделал достаточно, чтобы десятикратно заслужить свое гражданство.

Аристон даже не взглянул на своего нуарха.

– Там, с наветренной стороны, – спросил он, – сколько там наших разбитых кораблей, Алет?

– Более двадцати, – отозвался нуарх.

– И что будет, если мы не успеем вовремя? Алет пожал плечами. – Они утонут. А теперь, с твоего высочайшего позволения, триерарх, я задам вопрос тебе:

сколько народу может оказаться на двадцати разбитых триерах?

Теперь Аристон взглянул на него, ибо уже уловил ход рассуждений своего помощника.

– Ну, где-то тысячи две, Алет, – спокойно ответил он.

– А сколько мы могли бы взять на борт, если бы добрались до них?

– Не знаю. Может быть, с сотню…

– Вот видишь, сто человек из двух тысяч. Битва выиграна, мой триерарх. Мы отправили к Посейдону более семидесяти лакедемонских триер. И шесть из них были потоплены тобой на глазах у стратегов Фрасила и Перикла, не говоря уж о том, что триерарх Ферамен также был свидетелем твоего подвига, а его слово много значит в Афинах.

– Если он захочет произнести его, – сухо сказал Аристон. – Этому «Котурну» я бы не доверил и мизинца. Послушай, Алет, даже если нам удастся спасти хотя бы одного человека, вместе с ним мы спасем его мечты, надежды, всю его будущую жизнь. Прикажи келевсту повысить темп.

– Ну а что, если мы, вместо того чтобы спасти этого одного, сами все утонем? – проворчал Алет. – Взгляни в подветренную сторону, триерарх!

Аристон обратил свой взор в сторону Аргинусских островов, которым суждено было отныне и навечно остаться в истории как месту величайшей морской победы Афин. Он увидел отряд сиракузских триер, мчавшийся на них полным бакштагом. Разумеется, у них не было парусов – триеры, идя в бой, всегда оставляли на берегу свои мачты и паруса, чтобы противник не поджег их или чтобы они не перепутались, – но даже без них ветер, дувший в корму, помогал гребцам.

Затем он улыбнулся и в свою очередь указал рукой вдаль.

Куда более внушительная группа афинских судов во главе с триерой Ферамена двигалась по длинной диагонали наперерез сиракузцам. У него будет более чем достаточно времени, чтобы спасти по крайней мере некоторых из тех, что барахтались в воде, цепляясь за обломки своих триер, и подбодрить остальных, дабы они смогли продержаться до подхода спасательных судов: транспортные корабли под командованием таксиархов, или войсковых командиров, уже приближались с юга к ним на выручку.

И тут он увидел нечто такое, что заставило его содрогнуться. Три мегарских корабля преградили ему путь, отрезав его от разбитых афинских триер. А их пелтасты, лучники и пращники с видимым удовольствием истребляли беззащитных афинян.

– Триерарх! – возопил Алет. – Ради Посейдона!

– Полный вперед! – скомандовал Аристон. – Эномо-тархам приготовиться передать сигнал.