Изгнанник (L'Exilé)

А Гийом на конюшне столкнулся с небольшой проблемой, перед которой его поставил Николя, первый лакей: Артур пришел примерно на час раньше Гийома и попросил оседлать ему лошадь. Он объявил о своем намерении отправиться в Варанвиль.

— В этом-то как раз нет ничего необычного, — объяснял лакей. — Я только понять не могу, почему он не взял Селима!

Подарок Гийома, Селим, красивый золотисто-рыжий конь, был самым драгоценным сокровищем Артура. Он обожал это прекрасное нервное животное, с которым отлично ладил.

— А Селиму, — добавил Николя, — это совсем не понравилось. Он потом бушевал не меньше четверти часа.

— Так на ком уехал Артур?

— На Роллоне!

— На Роллоне? Что за фантазия? Это один из самых выносливых наших коней… Взять его ради короткой прогулки? Как Артур это объяснил?

— Никак! Он просто сказал, что Роллону нужно размяться.

Приход озабоченного доктора Анбрюна прервал этот бессмысленный диалог и встревожил Гийома куда сильнее, чем прихоть его сына. Узнав о сцене, которая развернулась в спальне Лорны, Гийом сначала дал волю своему гневу, колотя ногой по стене конюшни и ругаясь, как тамплиер. Пьер решил переждать эту неожиданную бурю. Он лишь знаком велел Николя уйти: ругательства Гийома в адрес женщины не предназначались для его ушей.

— Я убью ее! — ревел Тремэн. — Если это единственный способ от нее избавиться, я ее задушу!

— И закончишь свои дни в тюрьме, если тебе удастся избежать смертной казни, — спокойно заметил врач. — Когда ты успокоишься, мы могли бы поговорить серьезно.

— Господи, о чем разговаривать? Хочешь знать мое мнение: она отлично знает, что никого не родила, но решила под любым предлогом остаться здесь навсегда!

— Не обманывай себя! Я считаю, что она искренна. Женщина в состоянии истерической беременности уверена в том, что у нее будет ребенок. И ты знаешь, что мисс Тримейн никому из нас не доверяла. Она убеждена, что стала жертвой заговора.

— Но ведь Китти она верит? Разве камеристка ей ничего не сказала?

— Сказала… Но это не помогло. По мнению мисс Тримейн, Китти предала ее и примкнула к общему заговору. Я не представляю, как мы сможем ее убедить. Может быть, у тебя это получится?

— Это бы меня сильно удивило…

— Для начала возьми себя в руки! И, разумеется, постарайся не задушить ее.

Но опасения врача оказались напрасными. Лорна отказалась принять Гийома, а тот счел более разумным даже не пытаться ее переубедить. Он догадывался, что его ожидает новое сражение, что оно будет долгим.

Тем временем, достав из-под камня походный мешок, который он туда спрятал перед тем, как отправиться на конюшню, Артур галопом мчался на юг. Примерно двадцать лье отделяли «Тринадцать ветров» от Байе. Для такого тренированного всадника, как он, это просто пустяк! На другой день к вечеру он уже будет там.

Глава VIII Улицы Байе

Как и во многих городах Нормандии, в Байе была своя гостиница «Золотой лев» — герб обязывает! — самая красивая и самая популярная в городе. Она находилась на улице Сен-Жан, которая вместе с улицами Сен-Патрис, Сен-Мало и Сен-Мартен составляла главную артерию города. Стоящая недалеко от собора гостиница привлекала благородных постояльцев из числа местных жителей. Крупные фермеры, нотабли и путешественники, обладающие хоть каким-нибудь влиянием, охотно приходили сюда, в два больших зала с почерневшими потолочными балками, чтобы полакомиться колбасами, сосисками и требухой, запивая все это белым вином и водкой, и поиграть в карты или в шашки.

В общем-то это было единственное веселое место в этом городе, население которого до Революции состояло в основном из священнослужителей. После трагических событий Революции Байе снова погрузился в сонную атмосферу прошлых лет, которую не нарушали размеренные шаги людей в сутанах, большинство из которых служили в великолепном соборе Нотр-Дам, истинном воплощении нормандской готики. Вернулись к жизни несколько монастырей и особняки, в которых местная аристократия училась жить заново под звон колоколов, отмеряющих время, как в Средние века.