Изгнанник (L'Exilé)

А Виктор Гимар, со своей стороны, видел в «Золотом льве» своего рода благословение. Гостиница была теплым островком среди сурового существования, на которое он обрекал себя уже более двух месяцев, с той поры, как он пообещал Гийому присматривать за Элизабет. Им, впрочем, двигала в большей степени любовь, чем чувство долга. Желание схватить за шиворот принца вовсе не было его самым большим желанием, пусть даже он и добился того, что Фуше дал ему именно это задание — очень и очень непростое, — которое следовало выполнить на земле Нормандии. А Луи Шарль носил титул герцога Нормандского, и преданность прежнему режиму оставалась в этих краях очень глубокой. Гимар прекрасно понимал, что «герцогиня», как он называл Элизабет, когда был в плохом настроении, навсегда возненавидит его, если увидит, как он берет под арест ее мужа. Молодой человек надеялся, что, когда Луи Шарль появится в Байе, ему удастся убедить его бежать за границу одному. Тогда Виктор сможет привезти Элизабет к семейному очагу. Его любовь к Элизабет становилась все сильнее. И только поэтому этот человек действия, молодой, с бьющей через край энергией и жизненной силой, смирился с тусклой монотонной и однообразной жизнью в Байе.

Приехав в город, он представился властям под своим настоящим именем: барон Виктор де Класи, историк искусств. Гимар сообщил, что прибыл сюда в поисках документов, необходимых ему для работы. По его словам, труд будет посвящен сокровищу епископов Байе и, в частности, знаменитому «Полотну Победы». Считалось, что оно принадлежало королеве Матильде. Благочестивые руки городских кружевниц укрывали его во время беспорядков, чтобы в конце концов вернуть муниципалитету. Имя и благопристойное занятие открыли перед ним двери некоторых дворянских особняков, в число которых, однако, не вошел особняк Шарлотты де Вобадон. Полицейский и не пытался туда попасть. Напротив, ему, опытному сыщику, не потребовалось много времени, чтобы понять, что Элизабет скрывается именно там. Городок был маленьким, улицы — тихими, за исключением базарных дней, жители внимательно смотрели в окна, поэтому приезд юной и прекрасной наездницы, одетой в черное, едва ли мог остаться незамеченным. Пусть даже жители Байе, как, впрочем, и большинство нормандцев, считали сплетни недостойным занятием. Поэтому Виктору не составило никакого труда вычислить ее убежище. Все знали, что у госпожи де Вобадон живет кузина, находящаяся в глубоком трауре, и это освобождало ее от обязанности принимать у себя гостей и близких друзей. Кроме того, гостья выходила только для того, чтобы отправиться в собор на мессу.

Получив все эти сведения, сын балерины довольствовался скрытым наблюдением, предпочитая избегать встречи с Элизабет. Случайная встреча могла бы поставить его в трудное положение: у дамы его сердца было отличное зрение. Она бы мгновенно его узнала. Дочери Гийома Тремэна было известно, что он полицейский, и едва ли она захотела бы общаться с ним, пусть даже и находила его симпатичным.

На всякий случай Гимар все же изменил свое лицо с помощью усиков и бородки, придававших ему сходство с отставшим от времени мушкетером. Ему удалось поселиться прямо напротив интересующего его дома у вдовы нотариуса, женщины уважаемой и очень больной. Она жила чрезвычайно скромно — из-за своей скупости! — с преданной служанкой. Жилец, который платит, барон и литератор, показался ей Божьим даром, хотя она и опасалась, что он будет жечь слишком много свечей по вечерам, когда сядет работать.

Но «барон» ее быстро успокоил: он намеревался рано ложиться спать, поэтому свечами он будет пользоваться мало. Вдове, разумеется, незачем было знать, что ее жилец предпочитает сидеть в темноте, чтобы наблюдать за тем, что происходит в доме напротив. Его жилье оказалось удобным, но навевало такую печаль, что Виктор предпочел столоваться в «Золотом льве», где его быстро стали считать завсегдатаем. Теплая атмосфера помогала ему немного прийти в себя после долгих часов, проведенных в абсолютной тишине своей комнаты с подзорной трубой. Кроме того, именно в гостиницу приносили самые интересные новости.

Виктор Гимар был там и этим утром — пятница, базарный день — когда в большой зал по двум ступенькам спустился совсем молодой человек. Он отказался от общего стола и указал на круглый столик в укромном уголке у камина. Высокому и худому юноше могло быть шестнадцать или семнадцать лет. Одетый довольно элегантно, он явно не принадлежал к числу простых смертных. Его лицо мгновенно привлекло полицейского до такой степени, что он даже оставил в покое прекрасный морской язык в сметане, который ему только что подали. Юноша был живым портретом, более молодым и худощавым, отца Элизабет, этого удивительного Гийома Тремэна, чье появление в его, Виктора, жизни изменило ее течение.