Изгнанник с Серых Равнин

— Подох. Сегодня, — проскрежетал Рамес-Упырь.

Конан хмыкнул.

— Значит, сегодня… А кто ему удружил — уж не ты ли?

— Я.

— Ну, спасибо, — развеселился киммериец. — А вот заплатил ли он тебе?

— Проклятый варвар! — заорал Упырь, брызгая пеной, выступившей у него в уголках рта. — Чего ты медлишь? Убей меня!

— Да ты что? — усмехнулся Конан. — Мы так давно не виделись, вонючий ублюдок, хотелось бы потолковать… Значит, решил сам со мной расквитаться?

— Я не решил, — просипел Упырь. — Я…

Он с силой дернулся, и вдруг лицо его застыло в изумлении, а в виске выросла рукоять стилета. Тело Бесноватого обмякло, и голова упала, глухо стукнувшись о пол.

Киммериец разжал сведенные на глотке бандита пальцы и фыркнул, как разъяренный тигр.

— Разве я тебя в телохранители нанял? — ледяным голосом спросил он бессмертного.

Но Зольдо только мигнул желтыми глазами.

— Он что-то достал из одежды, — произнес он бесцветным голосом и указал пальцем на сжатый кулак мертвеца.

Киммериец умолк. Он посмотрел на свой кинжал, спрятал его в ножны и оглянулся. За спиной у него валялся труп бандита; рядом с ним лежала сабля. Конан поднял оружие и, просунув конец лезвия между стиснутых пальцев мертвеца, заставил кулак раскрыться. На ладони покойного Упыря темнел странный порошок.

— Черный лотос, — проговорил киммериец. — Ладно, беру свои слова назад!

— Ты знал его? — спросил Зольдо.

— Знал, — кивнул Конан, отходя от трупа. — Тоже стигиец, как и Гиена. Жрец-расстрига! Бежал сначала из своего гнилого храма, а после — из Стигии. Прибился к пиратам, но как был жрецом, так им и остался. Сколько козла не мой, он все равно воняет, — закончил он.

Зольдо наклонился над трупом Бесноватого.

— Лотос! — предупреждая его, воскликнул киммериец.

— Мне он не страшен, — сказал Зольдо.

Он выдернул из виска покойного свой стилет, вытер узкое лезвие о его грудь и спрятал нож за пояс.

Они пошли к выходу. Зольдо нагнулся к трупу, лежащему перед дверью, и вытащил второй стилет у него из затылка.

Неожиданный шум позади привлек их внимание; они насторожились. В проеме внутренней двери появился отсвет пламени, а вслед за ним возникла сгорбленная донельзя человеческая фигура с лампой в дрожащей руке. Свет вырвал из потемок морщинистое лицо — старик оглядывал мертвецов. Обнаружив тело Бесноватого, он что-то залопотал, а вслед за этим плюнул на покойника. Но, совершая свою старческую месть, он слишком сильно наклонился или, может быть, задел руку, в которой был смертоносный порошок — старик повалился на своего врага. Лампа выпала и покатилась, разбрызгивая горящее масло.

Оказавшись на улице, Конан прищурился на солнце.

— Время еще есть, — сообщил он. — Вернемся в харчевню, а то у меня в глотке пересохло.

И зашагал к гавани. Зольдо беспрекословно последовал за ним.

* * *

В харчевне "Голубая Жемчужина" Конан с порога зычным голосом потребовал вина. Служанка, увидев их, раскрыла рот от изумления, а хозяин побелел, как полотно. Киммериец уселся за стол, с удовольствием вытянув ноги; лишь сейчас он заметил, что на плечах бессмертного нет плаща.

— Где твой плащ? — спросил он.

— Остался там, — ответил Зольдо. — Зачем мне дырявый плащ?

— А-а…

И Конан перенес свое внимание на служанку, которая приближалась с объемистым кувшином. Она со стуком поставила посудину на стол и, сделав страшные глаза, прошептала:

— Почему вы вернулись?

Киммериец поймал ее за руку и отхлебнул из кувшина.

— Девочка, принеси еще один, — сказал он. — Этот я выпью, пожелав удачи демонам Нергала. Демонам, которые сейчас грузят душу Упыря в самый большой котел преисподней.

Служанка замерла.

— Хозяин послал к упырю сына — сказать, что вы вернулись, — пролепетала она.

— Передай этому ублюдку, чтоб попридержал язык до вечера, пока мы не уедем, иначе я ему его отрежу. И пусть молится богам, чтобы я не отрезал его вместе с головой, тряхнув косматой гривой волос, киммериец отыскал взглядом хозяина харчевни. Тот, поймав брошенный взгляд, аж посинел. Конан чуть подтолкнул девушку: — Ну, иди!

Она убежала, и, схватив хозяина за руку, утащила его на кухню. Больше на глаза киммерийцу он не показывался, а служанка, кроме вина, принесла еще и блюдо с мясом. Конан потянул носом и причмокнул губами. На кувшине, замшелом от старости, красовалась печать на воске, которым была залита горловина. Зольдо ударом кинжала отбил горлышко кувшина, понюхал содержимое и протянул кувшин Конану. Киммериец снял пробу.

— Ого! — весело сказал он.

Служанка стояла рядом и ждала, теребя фартук дрожащими руками.

— Что еще? — спросил Конан.

Девушка потупилась.

— Не держи на него зла, воин… Упыря все боялись, сказала она.

Киммериец махнул рукой, и девушка, просияв, убежала на кухню. Конан посмотрел на Зольдо, который не спеша потягивал вино из кружки: брови киммерийца сошлись на переносице.

— Зольдо, ты мне спас жизнь, — сказал он.

Бессмертный в знак согласия медленно наклонил голову.

— От ножа ты бы ушел, а от черного лотоса вряд ли, бесстрастно подтвердил он и, помолчав, добавил: — сделай для меня обратное — и мы будем квиты.

Глава 9. ПОКА КОРАБЛЬ ПЛЫЛ…