Изгнанник вечности (полная версия) (СИ)

— Стой! Сестренка! Ради Природы! Ты уедешь, куда захочешь, никто не посмеет прикоснуться к тебе! Перестань! Я не стану неволить тебя! Клянусь памятью Оритана, клянусь чем угодно! Ты не увидишь меня больше! Не делай этого! — задыхаясь, Тессетен по-прежнему сильно отставал от нее и от приемного сына. — Вернись! Провались он сквозь землю, этот обряд — мне ничего от тебя не нужно! Просто вернись и делай что хочешь!

Зато Фирэ уже почти настиг Танрэй, готов был схватить, унести отсюда, спасти их обеих. Он на секунду оглянулся на Учителя, и тот в последнем рывке вдруг прибег к последней возможности: облекся мороком. Молодой человек вскрикнул от ужаса. Вместо прекрасного золотистого тура по камням неслось бронированное черное чудовище — химера с герба Тепманоры.

— Пусть лучше так… — вскрикнула Танрэй.

Ветер сдернул мокрую накидку с ее плеч и швырнул в лицо Сетену. В морду химере…

Вспышка молнии ослепила Фирэ. Закрывшись рукой, он резко отвернулся в сторону. «Нет, нет! — шептал он, не веря в то, что случилось. — Нет, это была просто молния! Саэти, это ведь была просто молния?!» А сердце кричало о том, что, оказавшись рядом, попутчики становятся всемогущими, и даже Танрэй способна повелевать стихией, когда за ее спиной — Ал, пусть в чуждом обличье, но Ал…

Танрэй лежала ничком, щекой на кисти руки, будто заснула, да только глаза были открыты… Она сумела это сделать, она прекратила грозу, обратив последний разряд против себя!

Тессетен стоял на одном колене возле нее — второе просто не сгибалось, и нога нелепо торчала в сторону. Подняв попутчицу с камня, он еще надеялся спасти ее. Он еще верил, что она жива.

Фирэ подошел к ним и заглянул в ее распахнутые стеклянные глаза. Зеленые огоньки жизни погасли в пустых зрачках. Там больше не было души.

— Учитель… — он положил ладонь ему на плечо и ощутил лед чешуи.

Блестящий от ливня черный плащ раскинулся на голове каменного изваяния двумя громадными крылами нетопыря, стальные когти крошили известняк, змеиная голова, увенчанная длинными и острыми отростками-рогами, горько прижалась к телу мертвой.

И тогда жуткий рев отчаяния огласил пустыню Тизэ…

Послесловие

soundtrack - http://samlib.ru/img/g/gomonow_s_j/geometria/arija-obman.mp3

От неприютного берега Перекрестка до Мирового Древа протянулся мост хрустальной радуги. Реальность расцветило всеми красками солнечного спектра.

Двадцать четыре серебристые кометы, прочертив пространство россыпью ослепительных брызг, сошлись в единой точке — на самом верху семицветной дуги, и ориентиром им был сидящий там старик с черными раскосыми глазами.

Врезавшись в Радугу, каждая из двадцати четырех комет обрела сначала призрачные очертания человеческой фигуры, а затем и вовсе, уже на ходу, приняла плотский облик мужчины либо женщины — тех и других было поровну. И все они собрались вокруг старика.

Он открыл подведенные сурьмою глаза и велел им присесть, как когда-то.

«Да будут справедливы к нам все мировые течения, — не раскрывая рта, вымолвил он в сознании у каждого. — Я рад вновь увидеть вас! Вы, наверное, думаете: ну вот, снова нет покоя от этого Паскома!»

«Мы рады вам, Учитель!» — искренне отвечали попутчики и попутчицы.

И лишь Рарто добавил:

«Но я все еще не вижу среди нас Ала. Его так увлекла та реальность, или достались упрямые ученики?»

«Ему досталась нелегкая судьба. И строптивый характер. Потому я вас и позвал на нашу радугу, как в былые времена, и счастлив, что вы откликнулись все до одного».

«Могло ли быть иначе?» — удивился Рарто.

«В этих вселенных чего только не бывает! Но мы ждем еще одного участника, и он вот-вот объявится на Перекрестке, ибо часы его жизни на земле сочтены. В Ростау идет страшная битва, а заговоренный меч Тассатио все еще жаждет крови, и ему уже все равно, чья эта кровь — в нем пробудилась память деяний на Горящей».

И тут все увидели в дымке Перекрестка среди воспаленных синих спиралей перехода корчившегося в агонии человека. Смутный след меча все еще оставался в его груди, пробив самоубийцу насквозь.

Пока забвение не одолело вновь пришедшего, Паском простер к нему руку и втянул на Радугу.

«С приходом, Фирэ!»