Изгнанники (без указания переводчика)

Как раз в этот момент вновь поднявшиеся наверху крики и возня внезапно закончились ужаснейшим грохотом, перемешанным с залпом ругательств, шума и стука, словно старый дом содрогался до самого основания. Офицер и гугенот стремглав бросились вверх и уже стали взбираться на лестницу второго этажа, откуда, по-видимому, неслись крики, когда вдруг навстречу им вылетели большие часы недельного завода, перескакивая через четыре ступени, сразу перепрыгнули через площадку и ударились о противоположную стену, где рассыпались в кучу металлических колес и деревянных обломков. Через мгновение на площадке показался клубок из четырех людей и деревянных обломков. Борьба продолжалась. Люди вскакивали, падали, снова поднимались, дышали все вместе, напоминая тягу в трубе. Они так переплелись между собой, что трудно было разобрать их. Было только заметно, что среднее звено одето в одежду из черного фламандского сукна, а остальные три в солдатскую форму. Человек, служащий объектом нападения, был так силен и крепок, что, лишь только ему удавалось встать на ноги, он таскал за собой по площадке противников, словно дикий кабан повисших на нем собак. Выбежавший вслед за клубком дерущихся офицер протянул было руку с целью схватить штатского, но тотчас же с бранью отдернул ее прочь, так как последний сильно схватил его крепкими белыми зубами за большой палец левой руки. Прижимая к губам раненую руку, офицер выхватил шпагу и заколол бы своего безоружного противника, если бы де Катина, бросившись вперед, не схватил его за кисть руки.

— Вы подлец, Дальбер! — крикнул он.

Внезапное появление королевского лейб-гвардейца произвело магическое действие на дерущихся. Дальбер отскочил назад, не отнимая от губ пальца, и, опустив шпагу, мрачно смотрел на прибывшего. Его длинное желтое лицо исказилось от гнева, а маленькие черные глаза горели яростью и дьявольским огнем неудовлетворенной мести. Солдаты отпустили свою жертву и, запыхавшись, выстроились в ряд, а молодой человек прислонился к стене и, счищая пыль со своей черной одежды, попеременно смотрел то на своего спасителя, то на противников.

— У нас с вами давние счеты, Дальбер! — произнес де Катина, обнажая рапиру.

— Я здесь по приказу короля, — угрюмо ответил Дальбер.

— Без сомнения. Защищайтесь, мсье.

— Говорю вам, я здесь по долгу службы.

— Прекрасно. Скрещивайте шпагу.

— Я не ссорился с вами.

— Нет? — Де Катина шагнул вперед и ударил его по лицу. — Мне кажется, у вас есть теперь повод к дуэли, — проговорил он.

— Черти! — заорал капитан. — К оружию, ребята. Эй вы, там, наверху. Уберите этого молодца и схватите пленника. Именем короля.

На его зов с лестницы сбежало еще с дюжину солдат, а трое бывших на площадке бросились на своего недавнего противника. Он увернулся, выхватив из рук старого купца толстую палку.

— Я с вами, сударь! — проговорил он, становясь рядом с гвардейским офицером.

— Уберите вашу челядь и бейтесь со мной, как подобает дворянину! — крикнул де Катина.

— Дворянин?! Послушать только этого мещанина-гугенота, семья которого торгует сукном.

— Ах ты, трус! Я шпагой напишу на твоей роже, что ты лжец.

Он кинулся вперед и нанес удар, который попал бы прямо в сердце Дальберу, не упади тяжелая сабля одного из драгун на его более тонкое оружие и не переруби клинок у самой рукоятки. С криком торжества его враг бешено ринулся к нему, занеся рапиру, но сильный удар палки молодого иностранца заставил его выпустить оружие, которое, звеня, упало на пол. Один из стоявших на лестнице солдат выхватил пистолет и прицелился в голову де Катина. Выстрел положил бы конец схватке, но в этот момент какой-то низенький старичок, спокойно вошедший с улицы, видимо, заинтересованный разыгравшеюся перед ним сценою и с улыбкой смотревший на всех, внезапно сделал шаг вперед, приказывая бойцам опустить оружие столь твердым и властным голосом, что все шпаги сразу ударились о пол, словно на ученье.