Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)

  - Садись! - сухо бросил старик, махнув узловатой рукой на уныло-синее кресло напротив. Другой рукой поправляя покрывающее колени меховое одеяло.

  А он действительно дряхл! Ноги наверняка больные. И камин давно потух, а значит - от стен идет многовековой холод. Вымораживает старые кости...

  Впрочем, не до созерцания чужой слабости - со своей бы справиться! Если б герцог не предложил сесть - Ирии осталось бы только рухнуть на пол...

  В глазах опять слегка мутится. Но мрачная комната пока не плывет. И можно надеяться - старик ничего не заметит.

  Но если поймет, сколь незваная гостья беспомощна, - даже слуг звать не станет. Скрутит сам - при всей его старости.

  - И кто же вы, дерзкая юная особа? - В устах кого другого это может звучать как насмешливое поощрение.

  Но вряд ли у Ральфа Тенмара вообще есть чувство юмора.

  Ирия чуть выдержала паузу. Чтобы голос не дрогнул. Не от страха, но не объяснять же это злобному старику.

  - Разве герцогиня уже не сообщила вам?

  - Сообщила, сударыня! - отчеканил Ральф Тенмар. - Что вас любил мой сын, а вы - его. И прочую слезливую чушь. Еще - что вас преследуют "злые люди". - Высушенный старостью голос - всё насмешливее. С каждым едким словом. И злее. - Катрин всегда была, как это принято называть, "экзальтированной". То есть проще говоря - истеричной. И не особо умной. А у вас, сударыня, есть полчаса - чтобы назвать ваше имя и происхождение. Пока я не сдал вас в руки королевских солдат. В чём бы вас ни обвиняли - к этому добавится узурпация чужого имени и титула. И моего влияния хватит, чтобы вы уж наверняка не вышли сухой из воды.

  Тусклая комната взвихрилась каруселью. Знакомо взбесившейся...

  Пляшут, сливаются сухие, желчные черты с портрета...

  - Вы можете, конечно, упасть в обморок, сударыня! - металл в старческом голосе сорвался на визгливые нотки. - Но тогда я сразу передам вас в руки правосудия, не тратя на вас время.

  Как невозможно тяжело удержать сознание! Стянуть обратно рваные клочья мира... А они не слушаются... обреченно растворяются зыбким туманом в багрово-черных сполохах тьмы!

  И мрак необратимо густеет, всё глубже затягивая. В смерть...

  Старческая рука тянется к серебряному колокольчику для слуг. А комната плывет... кружится, кружится, кружится - как колесо на квалифицированной казни. Вращается исчезающий из горла воздух. И сейчас зазвенит колокольчик - хрустальным звоном в ушах...

  "Выпьешь - может, выйдет толк..."

  Всё это уже было... Где, когда?! Почему повторяется?

  Потому что яд - один и тот же. Разлит в разные флаконы - вот и всё.

  Нельзя терять сознание в присутствии врагов! Таких опасных...

  - Вы не посмеете... - Странно: сознание ускользает, а льда в голосе не меньше, чем в материнском. И он ничуть не дрожит. - Ваш сын...

  Прости, Анри!

  - Даже если вы успели родить моему сыну троих бастардов - это не причина, чтобы помогать вам или вашим отпрыскам остаться в живых!

  Нет, яд - другой. Повыдержанней и поядовитей!

  - Вы не посмеете! - прошипела Ирия идалийской гюрзой. - Вы... мерзавец, изнасиловавший мою мать!

  Слабость вдруг исчезла напрочь - так морские волны стирают на песке рисунок. Сколь угодно страшный.

  Будто после смертельной дозы подействовало противоядие! Ральф Тенмар - злобный змей. Не зря у него на гербе дракон. Но и Ирия - дочь еще той змеюки! И внучка Каролины Ордан.

  Пожалуй, стоит злиться почаще! Присутствие врагов должно вызывать ярость. А что еще - не вопли же о пощаде? Слабого в подлунном мире не щадят, а топчут.

  А вот старик - побледнел. Безжалостный вершитель правосудия опешил, откинувшись на спинку старого, как он сам, кресла. Целый долгий миг Ирия наслаждалась чистой победой. Или грязной.

  - Ты...

  - Я - Ирия Таррент!

  - Конечно! - герцог дико расхохотался.

  Впору принять за сумасшедшего и испугаться. Если бы Ирия уже не видела говорящих привидений с мистическими Свитками Судьбы наперевес. А еще - сыплющего угрозами Роджера Ревинтера и ледяную скользкую змею - его папашу. А до кучи - королевских солдат, везущих семью Таррентов в Ауэнт. На смерть...

  А еще ведь были желтолицые монахини из аббатства святой Амалии. Злющие не хуже этого старого пня.

  А трусливый шакал братец? А мачеха - гадюка чище самой Ирии?

  ...Бездыханное тело отца на полу кабинета...

  ...Ледяная келья и родная мать с кинжалом...

  Что уж тут даже упоминать о благородном и безобидном оборотне без тени?

  По собственному лицу змеится едкая усмешка. Подождем, пока старый истерик прекратит дурацкий смех. Потерпим.

  Ирия слишком устала, чтобы бояться - кого бы то ни было. Хватит!

  5

  - Значит, дочь Карлотты? - резко оборвал собственный хохот старик. - И, сударыня? У вас есть доказательства?

  - Найдутся! - отрезала Ирия. - Живы те, кто знал об этом. И уж тем более - живы друзья и родственники посвященных в сию... омерзительную историю. Увы, правдивую.

  Прости, дядя Ив! Но тебя старый мерзавец убить не посмеет. А дочери Карлотты нужно намекнуть хоть на кого-то. Она и так, как могла, отвела от тебя угрозу, заявив, что "посвященных" - целая шайка.