Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны(СИ)

- Здесь выход! Еще один! - крикнула товарищам по несчастью Эйда.

И взглянула в лицо дочери. Искаженное ужасом! Хуже, чем у любой пойманной в деревне девицы, бьющейся в лапах ревинтеровского сброда. Или сброда союзников Ревинтера.

- Назад! Туда нельзя! - дрожащий голосок-колокольчик Мирабеллы и ломающийся полубас Диего сотрясли спертый воздух одновременно.

Эйда с дочерью на руках попятилась обратно к алтарю. И инстинктивно обернулась назад.

Из троих жрецов в живых остался лишь один. И теперь отступает, вскидывая вверх руки.

Завороженная, как птица змеей, лиаранка едва не пропустила миг, когда черная тень внезапно вырвалась из окружавшего ее полукольца. К алтарю. К Эйде... и Мирабелле!

Девушка бегом метнулась к стене. Дочку - за спину, нож - вперед. Эйда скорее опять зацепит себя, чем всерьез заденет врага. Но и это - лучше, чем просто позволить убить Мирабеллу!

Три тени сразу метнулись к врагу. Но он, даже не глянув на Эйду - притворяется?! - неожиданно рухнул на алтарь лицом вниз. Зачем?..

- Кровь! - заорал Диего.

- Жертва... - эхом прошелестела Мирабелла.

Эйда осторожно повернула дочку лицом к себе.

Та сейчас явно не видит не только матери - никого. Точнее - видит. То, чего здесь нет. Еще нет.

- Кровь! Там - кровь!..

- Жрец зарезался. Выход свободен, - скомандовала девушка-илладийка.

- Свободен...

Капище с алтарем вдруг поплыло куда-то в сторону, ноги подкосились. На последних силах и осколках сознания Эйда опустила дочь на пол. И, когда родные ножки коснулись серого камня, пробормотала как можно громче:

- Умоляю, вынесите отсюда девочку...

Глава седьмая.

Эвитан, Лютена - окрестности Лютены.

1

На потолке ветвятся трещины. А на головы несчастных низвергается смерть. У нее много слуг. Камней в змеевом подземелье - видимо-невидимо...

- Рунос! Очнись, родной мой!.. Сто змей и одна ведьма, да кто здесь целитель - ты или я?!

На идеальном потолке - никаких трещин. Кроме разве что дурацкой лепнины - полуголых языческих божков. Бодро дуют в трубы и рога. Больная фантазия то ли архитектора, то ли заказчика. Или обоих.

- Рунос!..

Бездонные черные очи, прилипшие ко лбу смоляные кудри... Жанна. Это - опять Жанна, хоть прежде на ее лице Рунос и не видел такой тревоги. Даже когда принцесса причитала о Башне. Откуда сбрасывают тех, кого за Южным Морем считают грешницами.

- Рунос, любимый!

Что еще плещется в бездонных агатовых глазах? И откуда на смуглых щеках прозрачные дорожки? Жанна плакала? Когда ее не видит никто, кроме бесчувственного тела?

- Не умирай!

И не собирался. Да что с ней?

- Жанна, я жив... - целитель только тут сообразил, что смотрит внутренним взором. И поспешил открыть глаза.

- Рунос! - принцесса всхлипнула, жалко и некрасиво шмыгнув носом. Как крестьянка, а не...

Ткнулась носом ему в камзол.

- Я жив, Ваше Высочество, - выдавил ее любовник. Пытаясь осторожно высвободиться и встать.

Тонкие, сильные пальцы стиснули его плечи:

- Еще раз назовешь "Высочеством" - убью сама, понял?! - Рыдания смешались со злостью. - Ты!..

- Конечно... Жанна. - Привычно сжать ее руку. Привычно коснуться губами ее сладких губ. Сделать то, что раньше было игрой, а теперь стремительно становится подлостью.

Зачем, принцесса?

- Я должен идти, Жанна...

- Всё еще? Ты - едва жив...

- Я - целитель, помнишь? - чуть улыбнулся Рунос. Но ответной улыбки не дождался. - Я могу вылечить себя сам. И очень быстро.

Сам он улыбается искренне или нет? Маска так приросла, что не снять. Игра в любовь безопаснее самой любви - кто же этого не знает? А любить всех (ну, почти) и свое служение куда легче, чем одного-единственного человека.

Не лги самому себе, целитель. Ты предпочитал закрывать глаза на очевидное. Потому что предать может любой, но куда страшнее - если близкий, родной человек. И ты решил, что близких у тебя больше не будет. Ты так боялся вновь оказаться преданным, что предал сам. И даже этого не заметил.

- Я должен идти. Нужно спасти людей - они сейчас в беде.

Он может ей это сказать. Теперь знает, что может.

- Никто не войдет в мою спальню до обеда, - сквозь закушенные губы прошептала Жанна. Лицо - будто она клянется.

А еще - не сводит глаз со спешащего к окну любовника.

- Слышишь? Никто не войдет до обеда, а если нужно - и до следующего дня.

К счастью - полдворца видело, как целитель "тайком" шел в спальню королевской сестры. Искать его станут именно здесь.

Рунос всё же остановился на миг. Чтобы вновь коснуться губами ее губ.

Жанна прильнула к нему всем телом. Понимает ли, что сейчас делится теплом? Да наверняка!

Миг - чтобы отстранить ее. И еще один - перемахнуть подоконник. Оставляя позади нелюбимую и, как вдруг оказалось - любящую женщину.

2

Сталь клинка, поднесенного к губам Юстиниана, осталась сухой. Он не дышит. И судя по остывающему телу - уже давно.

По лицу Диего двумя ручьями бегут злые слезы. А само оно - застывшая маска. А еще брат молчит - и это страшнее всего.

На его щеках - слезы. И кровь на подбородке Октавиана - из давно прокушенной губы. Что же за чудовище сама Элгэ, если не плачет? И для этого уже не нужно кусать губы.