Изгнанники, или Топ и Харри

Вечером Рогатого Камня позвали к вождю дакота-оглала Тачунке-Витко. Приглашение принес в вигвам Горящей Воды посыльный. Тачунка-Витко хотел обсудить с сыном Маттотаупы план игры в «живые картины». Горящая Вода, в свою очередь, не мог пренебречь просьбой такого почетного гостя и попросил Рогатого Камня отправиться к Тачунке-Витко. Молодой воин пошел вместе с посыльным к вождю дакота.

В большом и богатом вигваме вождя он увидел не только Тачунку-Витко, но и Татанку-Йотанку, самого влиятельного шамана дакота, которого не видел со дня изгнания Маттотаупы, и верховного вождя по имени Махпия-Лута, Красное Облако. Как только он вошел в вигвам, посыльный тотчас же удалился. Хозяин и его знатные гости сидели у огня и курили. Молодой воин остановился у входа. Татанка-Йотанка жестом пригласил его сесть. Рогатый Камень сел и достал свою трубку. Тачунка-Витко предложил ему табак. Некоторое время царило молчание. Все курили.

Татанка-Йотанка уже достиг среднего возраста, когда несколько лет не очень заметно меняют внешность человека. Строгость и значительность его облика, его пламенная воля говорили сами за себя. Еще больше, чем великий шаман, Рогатого Камня поразил Тачунку-Витко. Этот вождь был всего на шесть или семь лет старше его самого, но сдержанность и не по годам мудрый лик придавали ему величие.

Наконец трубки были выкурены.

– Как звучит твое имя воина? – спросил Татанка-Йотанка.

– Рогатый Камень.

– Так тебя называют сиксики.

– Хау.

– Ты знаешь, что мы будем изображать в «живых картинах»?

– Я знаю, что объявил глашатай, и я знаю, что вожди хотят видеть меня не только в роли Харки, но и в роли Маттотаупы.

Верховные вожди и шаман переглянулись, и Рогатому Камню показалось, что они удивлены или не верят ему.

– Ты не будешь изображать Маттотаупу, – произнес Татанка-Йотанка после долгой паузы. – Разве ты этого еще не слышал?

– Нет.

– Значит, ты услышишь от нас то, о чем умолчали вожди сиксиков. Твой отец здесь, в лагере.

Харка Твердый Камень, называемый Рогатым Камнем, похолодел от ужаса и всячески старался скрыть это.

– Твой отец Маттотаупа, – продолжал Тачунка-Витко, – пришел в вигвамы верховных вождей сиксиков и хочет принять участие в игре «живых картин». Черноногие приняли его у себя. Они считают земли, на которых мы сейчас собрались на праздник, своими охотничьими угодьями. Мы же утверждаем, что это земли дакота. Маттотаупе запрещено ступать на нашу землю. Сиксики знают это, я сам сказал им об этом. А ты еще мальчиком слышал мои слова. Тем самым сиксики нарушили мир, заключенный на время праздника. Мы не хотим проливать кровь во время праздника, но, когда мы отправимся назад, к нашим стойбищам, сиксики должны будут позаботиться о том, чтобы Маттотаупа покинул наши земли, иначе мы поднимем топор войны. Ты понял меня?

– Я понял тебя, Тачунка-Витко.

– Похоже, сиксики все еще обращаются с тобой как с мальчиком, хотя ты уже стал воином. Я видел тебя на юге, у тропы Огненного Коня, в битве, и вызвал тебя на поединок. Почему ты не принял мой вызов?

– Я не хотел.

– Знаешь ли ты теперь, чего хочешь?

– Я не боюсь тебя, Тачунка-Витко! – воскликнул Рогатый Камень, поддавшись внезапному приступу гнева. – Когда закончится праздник, я готов сразиться с тобой.

– Думай, прежде чем говорить. Когда праздник закончится, ты после Танца Солнца будешь лежать на шкурах и залечивать раны. У меня не будет времени ждать, пока ты снова встанешь на ноги.

Рогатому Камню нечего было возразить на эти слова, но поражение, которое он потерпел уже сейчас из-за своей горячности, так болезненно отозвалось в его душе, что кровь отхлынула у него от лица.

– Тебе еще о многом надо подумать как следует, – продолжал Тачунка-Витко. – Когда ты в своих мыслях достигнешь самого дна и поймешь, что твой отец виновен, – тогда приходи в наши вигвамы.

– Мне не остается ничего другого, как покинуть твой вигвам, – ледяным тоном ответил Рогатый Камень. – Мир можно нарушить не только делами, но и словами.

Он встал и, не прощаясь, вышел из вигвама. Стремительным шагом он вернулся в жилище Горящей Воды и, войдя, увидел в неверном свете огня гостя, который пришел, пока он отсутствовал. Это был индеец очень высокого роста с проседью в черных волосах.

Рогатый Камень застыл у входа. Гость обернулся. Лицо его было изборождено глубокими морщинами, глаза пусты, уголки рта опущены, но широкие плечи выдавали недюжинную силу. Они сразу узнали друг друга. Рядом с Маттотаупой у огня сидели Горящая Вода и Горный Гром.

– Итак, сын мой, ты вернулся из вигвама Тачунки-Витко… – произнес Маттотаупа таким знакомым, но непривычно хрипловатым голосом. – Ты уже слышал, что я стал причиной раздора и нарушения перемирия?

– Да.

– Ты вернулся очень быстро! Тачунка-Витко не захотел продлить твое пребывание в своем вигваме?

– Нет.

– Послезавтра он увидит меня, этот злобный койот. Я с радостью жду этой встречи. – Маттотаупа неподвижным взглядом смотрел в огонь, словно заметил в пламени что-то невидимое для других. Потом снова повернулся к Рогатому Камню. – Ты хороший сын. Знаешь ли ты это?

Молодой воин молчал.