Изгнанники: Судьбы книг в мире капитала

Казалось бы, какой идеологический капитал можно нажить на порнографии? Коммерческий? — и то с трудом, учитывая повсеместное снижение интереса к книжной или кинопорнографии западных читателей и зрителей. Оказывается, можно. Американская актриса Линда Лавлейс, снявшаяся в фильме «Глубокое горло», принесшем 600 млн. долл. прибыли и поразившем видавших виды критиков и зрителей разнузданным садомазохизмом (фильм назвали в прессе «учебником порнографии»), написала мемуары «Внутри Линды Лавлейс» (можно перевести и так: «Линда Лавлейс изнутри»). Порнокнижонка, написанная вульгарным языком, — так охарактеризовала ее лондонская «Таймс». Общественность Англии подала в суд на английскую издательскую фирму, распространившую это макулатурное чудовище гигантским тиражом на Британских островах. Состоялся суд. «Я не мыслю цивилизацию без проституции», — заявил на суде издатель. Решение суда: запретить эту книгу нельзя, ибо «это было бы посягательство на интеллектуальную свободу свободного общества». Бессмысленно в этом «свободном обществе» пытаться издать книгу, критикующую правительство или рассказывающую правду о другом мире — мире социализма. А вот для порномемуаров — свобода. Свобода и для мемуаров уголовников — маффиози. Написал гангстер Гарри Грей (Давид Ааронсон) о том, как непросто быть гангстером, вышиб слезу у сентиментальных читательниц, и вот уже на гребне успеха снимается фильм «Однажды в Америке» (режиссер Серджио Леоне), да еще и показывается как серьезное кинематографическое произведение на Каннском фестивале 1984 года. Для таких сюжетов — полная свобода. В конце концов, маффиози — это тоже американцы, причем нередко более 100-процентные, чем какие-либо другие. Вспомните роман Марио Пьюозо и одноименный фильм Френсиса Копполы «Крестный отец». Как отметил в одном интервью М. Брандо, исполнитель главной роли в фильме, его герой — дон Вито Корлеоне — «обыкновенный американский магнат большого бизнеса, делающий все для процветания своей семьи, своего класса, его тактика мало отличается от той, что применяет «Дженерал моторе» в борьбе со своими конкурентами». Суметь вызвать симпатию к «хорошим маффиози», значит что-то объяснить обывателю, экстраполировать эту симпатию на всех 100-процентных американцев: магнатов и полицейских, солдат армии и гангстеров…

Но публикация «массолитом» мемуаров не всегда несет такой сравнительно простой имидж. Иногда этот жанр служит теме «критики справа», иногда — смещению идеологического акцента. Вот два примера. В моде нынче политические детективы на документальной основе. Создал такой труд и бывший вице-президент США Спиро Агню (ушедший в отставку еще из правительства Никсона в связи с разоблачением в неуплате налогов). Его роман «Решение Кэнфилда», вышедший из печати в 1976 году, рисует годы 1983–1986, так что его уместно вспомнить и сегодня. Администрация переживает тяжелые времена: слишком либерален президент, попустительствуя проискам врагов демократии, слишком доверчив, идеалистичен. Враги нации втягивают его в интригу, результат — вынужденная отставка. Имидж: только сильный, жесткий президент может сегодня спасти нацию. Роман, переизданный и рекламируемый, служит и сегодня буржуазной идеологии, подсказывая среднему американцу ответ: нужен такой президент, как Ронни Рейган, за него-то и надо голосовать, если ты предан своей родине. Иной имидж создает роман Андерсона «Любовница президента». Как смело, на первый взгляд, воспроизводится атмосфера интриг, царящая в «коридорах власти», как яростно обличается связь бизнеса и политики в штате Колумбия. Но почему такой «смелый, остросоциальный» роман выходит столь большими тиражами? Неужто просмотрела неофициальная цензура? Объясняется все просто: после «Уотергейта» отрицать наличие коррупции среди власть предержащих стало бессмысленно. И… происходит «интеграция критики»: политический скандал подается как развлечение, социальная острота снимается, акцент с политического сюжета перемещается на альковный.

Позвольте, читатель, представить вам еще одну тенденцию западного «массолита» — тоже мемуары, только не бывших политических деятелей, засевших за беллетризованные воспоминания, а журналистов, побывавших или работавших в социалистических странах и опубликовавших свои «строго документальные» записки.