Изгнанники Земли

— Хотите ли, я расскажу вам, — продолжал Каддур, — как этого ребенка, когда он подрос и перестал уже быть ребенком, вы продали, как он двенадцать лет прожил в Каире, в качестве любопытного, диковинного зверька, домашнего животного, как он потом бежал в пустыню и поднял там кровавый стяг восстания, и как, наконец, этот несчастный, жалкий ребенок стоит здесь перед вами, на Луне, затаив в своей душе только одно желание, одну заветную мысль — мысль такого же мщения за все, чему вы были единственной причиной?! Но нет! К чему мне вам это рассказывать? я вижу, что вы и сами отлично помните меня, вижу, что вы наконец узнали меня и поняли, что вас ожидает! Да, Питер Грифинс, да, Игнатий Фогель, это я сам! Я Миджи — бывший главнокомандующий Мирмидонов султана Батавии!.. Я, тело которого вы так изуродовали и отдали толпе на поругание и осмеяние, я, которого вы продали хедиву… Правда, я за это последнее время подрос, немного, впрочем, на каких-нибудь восемь сантиметров, и за то время, как вы потеряли меня из виду, на детском подбородке моем выросла борода взрослого мужчины… Да, но это все же я, знайте это, мерзавцы! И теперь вы в моих руках, и уж на этот раз я не выпущу вас живыми!..

Но Каддур мог бы говорить еще долго на эту тему: несчастные преступники даже не слышали его. Обезумев от ужаса и удивления, пораженные этой страшной неожиданностью, они упали на колени и теперь с мольбою простирали руки к своей жертве, не будучи даже в силах произнести ни одного слова мольбы о пощаде. Но тот даже не смотрел на них. Обезумев от дикой ярости и злобы и скрежеща зубами, как дикий зверь, он с лихорадочной поспешностью наваливал камень на камень, а Виржиль молча скреплял их, замазывая известкой. Вскоре от бывшего пролома в стене не осталось ничего, кроме крошечного отверстия в несколько квадратных дюймов, едва достаточного, чтобы ввести в него цинковую трубу, или провод, благодаря которому мог продолжаться доступ воздуха в помещение заключенных.

ГЛАВА XIV. Парашют

Спустя четверть часа после ужасной сцены, когда Каддур поверг своих бывших палачей и мучителей в такой смертельный страх и ужас, Виржиль явился и успокоил их, принеся пищу и питье и объявив, что пока все наказание их будет заключаться в том, что их заставят отправиться на дно кратера Ретикуса и принести оттуда весь хлорат калия, который они спустили туда.

Все три негодяя с такой охотой покорились этому приговору и с таким усердием принялись за дело, что по прошествии двенадцати часов, вся беда была уже исправлена ими. Для этого понадобилось, однако, пойти и раскрыть ход в кратер, спуститься на его дно и, наполнив мешки хлоратом, подымать их вновь в обсерваторию. Пришлось сделать двадцать семь переходов, один за другим. Когда это было сделано, приступили к деятельному изготовлению кислорода, и одновременно с этим все машины начали действовать, электрические аккумуляторы тоже начали делать свое дело. И вот, сорок восемь часов спустя, то есть без малейшего промедления или просрочки против расчетов молодого астронома, все необходимые приготовления были окончены. Теперь оставалось только привести в действие электрические токи, и великое явление приближения или, вернее, нисхождения Луны к Земле должно было начаться немедленно.

За завтраком Норбер Моони объявил всем присутствующим, что все уже готово, и что теперь ничто не мешает им пуститься в обратный путь, а по выходе из-за стола он спокойно и без всяких особых церемоний, почти без всякого волнения, соединил провода, — и электрический ток начал действовать.

— Ну, вот мы и в пути! — сказал он, взглянув на свой хронометр и делая какие-то заметки карандашом в своей записной книжке. — Через сто пятьдесят пять часов и восемь минут, я не буду говорить на этот раз о секундах, — мы прибудем на Землю!

— На Землю? Куда именно? — с тревогой и смутной надеждой спросила Гертруда.

— В Судан! — с торжествующим видом отвечал молодой астроном, счастливый оттого, что может порадовать этим ответом Гертруду, — недаром же вы видите, что со вчерашнего дня меня снедает самая лихорадочная деятельность, что я боюсь просрочить хотя бы один час! Это потому, что в данный момент Земля обращена к нам именно этой стороной, так что к концу нашего путешествия мы имеем все шансы спуститься в пустыню Байуда… Если бы мы опоздали всего на один час, то очутились бы на берегах Бенгальского залива, если только не в Кохинхине. Из этого вы видите, почему нам было так важно спешить, чтобы в определенный день и час все наши приготовления были окончены, все было в полной готовности, и ничто не могло бы задержать нас даже на каких-нибудь четверть часа!

— Если бы вы сказали мне об этом раньше, — воскликнула Гертруда, немного недовольная и разочарованная, — я бы попросила вас, чтобы нас спустили на землю в Хартум!

— И я, конечно, с величайшей готовностью исполнил бы ваше желание, если бы только мог считать его осуществимым! — поспешил заявить Норбер Моони, — но к сожалению, в этом есть некоторое затруднение, причем довольно крупное…