Изгнанники Зеннона

– Ваша попытка выгородить Кинна весьма благородна, но я знаю, что в Волчьем логе он нашел тайник с камнями, оставленными его родителями. И я готов поставить очень многое на то, что Кинну известно, где эрендин. Мой мальчик упрям, но и я тоже. Уверен, что вы могли бы сэкономить нам всем массу усилий.

Я покачала головой и, чтобы потянуть время, спросила:

– Зачем вам вообще эрендин? Только не говорите, что печетесь о соблюдении Закона, – к сожалению, я вам не поверю.

Утешитель Йенар улыбнулся краешком губ, словно я сказала нечто забавное, а потом произнес:

– Эрендин – не простой камень. А мне нравится то, что представляет вызов.

Я опустила взгляд, чтобы не смотреть на него. Нельзя слишком быстро сдаваться, иначе он заподозрит подвох. Наконец Утешитель мягко спросил:

– Ну так что, вы согласны мне помочь? Как видите, браслет вас до сих пор ждет.

Мое сердце сжалось от тоски, и на долю секунды решимость не брать браслет чуть поколебалась. Может, всё-таки взять? Ведь я не собираюсь выдавать Кинна. Но тогда Утешитель будет считать, что я ему должна. Я впилась ногтями в ладони и бросила одно короткое слово:

– Нет.

Потом подняла подбородок выше, чтобы была видна шея.

– Как видите, я не с Псами. Я не ношу ошейник.

Глаза Утешителя заблестели, а ноздри чуть раздулись. И от его хищного взгляда всё мое тело покрылось мурашками.

– Меня восхищает ваш сильный дух. Совсем как у вашей матери. Жаль только, что наследство вам от нее досталось не самое лучшее.

Мне словно поставили подножку.

– О чем вы говорите?

Утешитель откинулся на стуле и посмотрел на меня так, что мне сделалось не по себе.

– Вы с Кинном ловко водили меня за нос. Но Кинн – это так, мелочь. А вот вы… Я ведь оказался здесь из-за вас, а не из-за него.

Меня вдруг охватило неотвратимое чувство беды.

– Из-за меня?

Он улыбнулся, явно наслаждаясь происходящим.

– Вы же знаете, я бы мог с легкостью устроить так, чтобы изгнали одного Кинна, а вас оправдали. Но я этого не сделал из-за вашего дяди. Он слишком близко подобрался к моим делам. А ваше изгнание его неплохо дискредитировало. К его голосу в Совете теперь прислушиваются гораздо реже… Но вы и представить себе не можете, как я пожалел о своем решении уже на следующее утро после вашего изгнания.

Даже злость, вспыхнувшая от его слов о дяде, не смогла ослабить нервного напряжения, которое меня охватило.

Утешитель Йенар пригвоздил меня взглядом.

– Да уж, разве я мог подумать, что Вира Линд, та самая Вира Линд – дреме́ра?

В моей голове сделалось пусто, губы онемели, и мне не сразу удалось переспросить:

– К-кто?

– Дремера. С древнесеррийского – «проклятая».

Это слово хлестнуло меня как хлыстом, и я вздрогнула.

– Что это значит? – спросила я, чувствуя, как в груди расползается холод.

– Это значит, что на вас есть метка Теней.

Я хотела зажать уши и отвернуться, но тело перестало меня слушаться. Будто зачарованная, я смотрела в горящие странным огнем глаза Утешителя и видела, как двигаются его губы:

– У вас нет дара, вы можете слышать Теней, и, что самое неприятное, вы их притягиваете.

В моей голове громом прозвучал голос Нери: «Я знаю, кто ты». Задыхаясь, я зашептала:

– Нет, это неправда…

– Не утруждайте себя. Вы ведь даже не проверили, что за камень в этом браслете, – он указал на мою руку, – хотя вам ничто не мешало. Если хотите, можете прямо сейчас усыпить его.

– Я…

– Тысячи мелочей указывали мне на правду, но я их все проигнорировал! Индивидуальные занятия камневидением с вашим дядей, никаких публичных демонстраций дара, происшествие в Садах Деи, ваш отказ от ианита в Башне Изгнания, ваш браслет и странный рассказ моей служанки о том, что изгнанная госпожа солгала про нирронный замок… А я еще удивлялся, откуда у Советника Линда столько рвения по защите дремер.

Меня словно со всего размаху ударили об стену.

– Что вы сказали?

– Ваш дядя, естественно, в курсе того, что вы собой представляете. Но я был прав, когда предположил, что он решил оградить вас от этого знания.

– Нет… Вы сказали «дремер»?

Утешитель чуть лукаво улыбнулся.

– Вы же не думали, что вы одна такая особенная?

За окном вспыхнул световой щит, и на лицо Утешителя лег холодноватый отсвет. В моей голове медленно, как мухи, попавшие в мед, заворочались мысли.

У меня нет дара не потому, что дары оскудевают, а потому, что я дремера, проклятая.

Именно поэтому я слышу Теней.

Я их притягиваю.

И такая я не одна.

Я резко вдохнула, словно долгое время находилась под водой. Разве всё это может быть правдой?

– Откуда у меня взялась эта метка, если я всю жизнь провела в Зенноне?

– О, боюсь, ответственность за это целиком и полностью лежит на вашей матери.

Мое сердце сдавило, и я, с трудом сглотнув, спросила:

– Что она сделала?

– К сожалению, я не могу вам сказать – всё, что касается дремер, мало изучено. Ясно лишь одно: вина за то, что дети рождаются такими, лежит не на них самих, а на их родителях.

Утешитель проговорил это обычным тоном, но что-то мне подсказывало, что он знает гораздо больше, чем показывает. Только вот поделиться сведениями со мной он не спешил.

– А другие дремеры? Их… много?

– Нет. Дремеры крайне редки.