Изгнанники Зеннона

– Дело в том, что эрендинов было всего два, и в световой щит Зеннона вошел только один камень, а о местоположении второго, неразбуженного, знали лишь несколько человек – вынужден признать, что даже я не располагал этими сведениями. Многие полагали, что камень хранился в Гильдии камневидцев. Однако никто из нас не ожидал, что эрендин всё это время находился в Музее истории Зеннона.

– Не может быть! Ведь камни нельзя запирать в музее…

– Именно поэтому никто не обращал на этот эрендин внимания, в том числе и сами Террены, хотя они оба долго работали в Музее. Но как только они поняли, что один из муляжей – это настоящий эрендин, то подменили и выкрали его.

Так вот как им это удалось!.. Мне даже не пришлось изображать изумление.

Утешитель продолжил:

– Однако после успешной кражи они, как всем казалось, трагически погибли, а камень пропал – тщательные поиски ни к чему не привели… Но на этом история не заканчивается. Поскольку в том караване, который поглотили Тени, родителей Кинна не было. И это не просто мои догадки, – заметил он, предваряя мой вопрос. – Спустя два месяца после кражи, уже после приостановления торговли, у врат Альвиона задержали двух человек. Ими оказались Террены, и их тотчас же заключили под стражу и обыскали. Однако эрендина у них не оказалось – по крайней мере, так заверил нас Малый совет Альвиона. При этом в заключении Алма Террен скончалась, а Ронса Террена бросили в… особую тюрьму, где допросить его стало невозможно. Естественно, Зеннон проявил недоверие, заподозрив, что Альвион устранил исполнителей и просто-напросто скрыл камень. Альвион же заявил о своей полной непричастности к краже.

– Почему вы ничего не сказали Кинну о его родителях?

Утешитель Йенар поднял брови.

– Кинн считает, что его родители погибли, и это чистая правда.

– Но ведь его отец жив! Пусть и в тюрьме…

На мгновение в его глазах что-то дрогнуло, но он тут же сделал непроницаемое лицо.

– Сомневаюсь, что Ронс Террен жив.

– Но…

– Если позволите, я продолжу свою историю, она уже почти подошла к концу. – Глаза Утешителя сузились. – Буквально до сегодняшнего дня я, как и все, считал, что эрендин в руках альвионцев. Однако этим утром мне довелось побеседовать с Волками. Не могу сказать, что это доставило мне большое удовольствие, однако беседа оказалась весьма познавательной. Во-первых, я узнал, что Кинн попотчевал Волков той же ложью, что и вас, – он слегка улыбнулся, – что якобы он узнал о них от Карателей. Во-вторых, я выяснил, что у Волков было только два набора камней для щита – один они взяли с собой «на охоту», а второй остался в Волчьем логе. И они понятия не имеют, откуда у Кинна взялся третий. Ну и наконец, их главарь обмолвился, что мой мальчик что-то «вынюхивал» и ходил там, где не положено.

Меня охватила дрожь.

– Итак, услышав эту историю, вы готовы поделиться своими мыслями? Зачем, как вы думаете, Кинн отправился в Волчий лог? Я уже знаю ответ, но мне бы хотелось, чтобы вы подтвердили мое предположение.

Он выжидательно уставился на меня, а я замерла, чувствуя, как трудно стало дышать.

В этот момент в дверь постучали. Утешитель Йенар не торопясь поднялся и открыл. За дверью стоял один из Карателей. Утешитель выслушал его и, коснувшись роммия, что-то спросил.

Пока они тихо переговаривались, я перевела взгляд на стол, на котором поблескивал мамин браслет. Меня охватило мучительное желание надеть его, чтобы вновь почувствовать такое знакомое ощущение на запястье и перебрать каждую неровную бусинку, которой когда-то касались мамины руки.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, и заставила себя сосредоточиться.

Каратели наверняка обыскали Кинна и выяснили, что эрендина у него нет. Сам Кинн вряд ли им что-то сказал. Теперь Утешитель Йенар надеется разузнать о камне у меня. Что же делать?

Утешитель уверен, что Кинн нашел тайник с камнем, и его уже не убедить в обратном. Он поставил Кинну татуировку только ради того, чтобы услышать, как тот умоляет о пощаде. На что он пойдет, лишь бы узнать правду об эрендине? Будет пытать приемного сына?

Нет, нет, нет!

А вдруг Утешитель догадается, что камень у меня? Или просто решит проверить? Надо срочно что-то придумать, чтобы сбить его с толку, направить его мысли по другому пути.

Я застыла. По другому пути…

Когда Утешитель Йенар закрыл дверь и обернулся, я сразу поняла, что Кинн так ни в чем и не признался. Хотя Утешитель тщательно скрывал свою злость, она притаилась в его крепко сжатых губах. И даже шаги его утратили обычную размеренность.

– Итак…

Он опять сел напротив, но поза его теперь была напряженной.

– Мой мальчик верен себе и всё так же упрям.

– Он вам ничего не сказал.

– Увы… Но к чему молчать, если он ничего не скрывает?

Я сухо заметила:

– Вероятно, он из принципа не хочет общаться с вами и вашими Карателями. Вы же не забыли о татуировке?

Губы Утешителя дрогнули, словно он хотел что-то ответить, но сдержался. Вместо этого он, немного помолчав, проговорил: