Изгнанница Муирвуда

— Погоди еще минутку, — тихо сказал он, вновь полез в сундук и извлек оттуда шкатулку сандалового дерева, источавшую густой пряный аромат. Размером она была с тарелку, но не такая плоская, и держать ее приходилось обеими руками. Когда он откинул крышку, Майя едва сдержала крик восторга: внутри лежала изящная золотая корона. Кольер осторожно опустил шкатулку на стол и возложил корону на голову Майе.

— Вот теперь ты настоящая королева.

Он встал перед ней на колени, словно рыцарь, приносящий обет, и взял ее руки в свои.

— Ты хотела мне что-то сказать, но прежде я сам скажу тебе одну вещь.

Сердце застучало как молот.

— Что?

Горло сдавило до боли.

— Я должен сделать признание. Ты совсем не такая, как я думал. Я… ох, как бы объяснить, чтобы было не слишком странно? Ты, наверное, уже поняла, что я много лет думал о тебе. Нам ведь суждено было быть вместе, — он сглотнул. — Нас обручили детьми для того, чтобы примирить наши королевства, Коморос и Дагомею. Мое настоящее имя… э-э… Гидеон. Терпеть его не могу. Быть названным в честь какого-то древнего Альдермастона — кому это понравится? Зови меня Кольер. Всегда. Пообещай.

— Хорошо, — застенчиво улыбнулась Майя.

— Спасибо. Только не при дворе, конечно. А так — говори что пожелаешь. Так вот, пока я жил заложником в Пайзене, у меня было много времени на раздумья. Я часто думал о тебе. Втайне я надеялся, что твой отец… что он вмешается, поможет выплатить за меня выкуп. Глупые надежды, конечно. Самому теперь стыдно. Я надеялся, что ты спасешь меня, — его губы сложились в печальную улыбку. — Я был одинок. Это разбивало мне сердце. Но в конце концов отец выплатил выкуп, и мы с братом получили свободу. Понимаешь, Майя, для меня нет ничего важнее. Мое новое имя, Финт Кольер, — это знак того, что я свободен. Только никому не говори.

Майя коснулась его плеча.

— Не скажу.

— И вот поэтому я не могу без свободы. Я вечно куда-то скачу, что-то ищу, брожу повсюду. И ты будешь иметь такую же свободу. Я не стану тебя ограничивать. Да и не мог бы, даже если бы захотел! Прошу только об одном: сделай для меня то же самое. Не привязывай меня к тряпкам, горшкам и перинам. Я не могу без свободы.

Майя сложила руки на коленях.

— Вот уж это сколько угодно. И я тоже люблю ездить верхом. И еще охотиться с соколом и стрелять из лука.

— И бродить по диким горам, — лукаво улыбнулся он. — Знала бы ты, как я тебе завидую. Я буду рад, если ты пойдешь со мной. Мы ведь связаны с тобой неразлучно — твоим именем и моей кровью.

— В каком смысле?

— Я же говорил тебе, что читал книгу графа Дэйре. Он был могущественным правителем, великим бойцом и мечником. А у меня, по-моему, Дар вести войну. Я вечно изобретаю новые тактики и военные хитрости. Дэйре не смог только одного: добиться руки своей возлюбленной. Марсианы, в честь которой ты получила свое имя. Не кажется ли тебе, что нас… связала сама судьба? Я — потомок графа Дэйре. Ты — потомок Марсианы Прайс, пусть и не по прямой линии.

Он открыто посмотрел ей в лицо.

— Я должен просить тебя еще об одном одолжении.

Майя не знала, что отвечать.

— О каком?

Он опустил взгляд. Корабль тяжело раскачивался с боку на бок. Пол каюты внезапно накренился, и Майю сбросило с табурета прямо на Кольера. Девушка вспыхнула от смущения, однако, когда первое потрясение схлынуло, не удержалась от смеха. Кольер засмеялся вместе с ней.

— Ну и силища у этих волн, — сказал он и помог ей сесть, придерживая за талию.

Все еще смеясь при воспоминании об их нечаянном объятии, Майя опустилась на табурет и прижала руку к сердцу. Голова у нее шла кругом.

— Теперь мне почти страшно признаваться, — улыбнулся Кольер, протянул руку и коснулся ее плеча там, где на нем лежало клеймо. От его прикосновения в сердце Майи поднялась черная волна. Разум начало заволакивать пеленой. Закружилась голова. Ослабли ноги. Отчаяние нахлынуло волной, и она молча закричала: «Нет, нет! Уходи!»

Кольер, — прошептала она и попыталась оттолкнуть его руку, но безуспешно. Он держал крепко, и от его прикосновения притаившееся внутри Майи существо начало просыпаться.

— Я скажу одну последнюю вещь. Я должен тебе это сказать. Майя, во всех книгах о Бесчисленных, об ордене Дохту-Мондар и о хэтарах — даже в книгах моих предков, — говорится одно и то же, — его рука сжалась крепче, и клеймо запылало, словно в огне. Страх Майи боролся с тошнотой. Поле зрения ее начинало сужаться, словно она падала в черный колодец. Тьма подступала, и Майя держалась из последних сил.

«Нет! Не смей! — кричала она существу, жившему в ее теле. — Не тронь его! Ты его не получишь! Он мой! Он мой муж!»

— Что с тобой? — спросил Кольер. — Ты побледнела. Тебе плохо?

«Нет! Не надо, уходи! Нет!»

Но внутри у нее уже поднималась волна силы.

— Не предавай меня, Майя. Забудь обо всем, что я тебе наговорил. Об этом я должен был сказать прежде всего и сказал бы, если бы не испугался. Хэтара всегда предает того, кого любит. Не люби меня, Майя. Если ты предашь меня, я этого не вынесу…