Изгнанница Муирвуда

Она узнала его тотчас же, и в душу хлынули воспоминания, наслаиваясь друг на друга, словно паучьи сети. Клубок памяти был так плотен, что невозможно было различить, где начиналось одно воспоминание и заканчивалось другое. Этот человек будет защищать ее. Вместе с ним она приплывет к проклятым берегам Дагомеи.

«Это уже было!» Майе хотелось кричать, но язык ей не подчинялся, и сила минувшего влекла ее вперед неостановимо и неизбежно. Какой-то важный для нее человек находится в опасности. Майя боролась с течением, которое тянуло ее вперед, по воспоминаниям, однако течение было сильнее. Она села на низкую деревянную банку, и солдаты расселись вокруг, закрывая ее собой со всех сторон.

— Отваливай, — сказал Ролт.

Кишон послушно оттолкнулся шестом от причала. Солдаты быстро разобрали весла и принялись грести. Тяжело груженная лодка сидела низко, и речные волны бились о борт.

Майя оглянулась: кишон оставался у руля. Она боялась его. Она помнила этот страх, но теперь… теперь она помнила все, через что они прошли рука об руку, и страх начал таять. Кишон ответил долгим взглядом, в котором равнодушие мешалось с жестокостью. Воспоминания о том, что было дальше, после этой лодки, то выплывали из глубин сознания, то вновь таяли, смешиваясь с лопотанием потревоженной воды, плеском весел и негромкими голосами гребцов.

В небе над головой сияли звезды.

Мир вокруг поплыл, тошнотворно расплываясь и теряя очертания. Майя моргнула и снова ощутила себя в ялике, но — в другом. Опустив глаза, она увидела золотисто-медовую ткань. Унизанные кольцами пальцы. Она подняла руку — на шее, там, где прежде висел кистрель, теперь покоилось драгоценное ожерелье. Повернув голову, на месте солдат она увидела среброглазых людей в черных рясах, людей с мрачными, исполненными решимости лицами. Оглянулась через плечо — на месте кишона у руля сидел Корриво. Он смотрел на нее, не скрывая торжества, и глаза его горели серебром и жаждой.

Банку, на которой сидела Майя, тряхнуло. Ялик ткнулся носом в причал. Воспоминания мешались друг с другом — два мира, и в обоих она, Майя, попала в ловушку.

— Ну, пошли, — проворчал Ролт, крепко беря ее за запястье. Лодка качалась у них под ногами. Ролт провел Майю к пирсу, где ждали двое солдат в королевских мундирах. Солдаты приняли Майю и помогли ей вылезти из лодки. Девушка подняла голову: прямо над нею уходила в небо башня Пент. Пламя факелов тут и там окрашивало камень стен в оранжевый цвет. Запах горящей смолы щекотал ноздри.

Майя смотрела на замок. Как давно она здесь не бывала! Как давно не видела отца… Он призвал ее посреди ночи, чтобы отправить на поиски затерянного аббатства в Дагомее. Это уже было! Что за паук тянет из нее воспоминания, стремясь спеленать ими Майю?

Да, напомнила она себе, это всего лишь воспоминания. Стоит ей уснуть, как Бесчисленный забирает власть над ней и насылает ей сны о прошлом. Однако не такое уж это и далекое прошлое. Вскоре они с капитаном Ролтом и кишоном сядут на корабль, на то самое «Благословение Бернайленда». Она помнила это судно. Оно отплывет на заре, с утренним приливом.

Ее повели к замку.

Зрение снова начало расплываться, и вокруг проступил совсем иной порт. Стояло утро, но солнца не было. На сумрачном небе повисли низкие облака. Город был невелик и приземист — не город, рыбацкая деревушка. Дома — деревянные, а не каменные. Но внимание Майи привлекла могучая скала, царственно возвышавшаяся над городом и несущая утесы столь высокие, что края их цеплялись за облака. Пейзаж вокруг скалы был почти плоским, невысокий вал да немногочисленные пологие холмы, — и скала вставала над ним, могучая и иззубренная, похожая на огромный суровый яр-камень. Яр-камень, превосходивший размерами целый город.

Находясь под властью Бесчисленного, Майя с трудом сознавала увиденное, однако догадалась, что это — Несс, страна, где всем заправляет орден Дохту-Мондар. Знание это не могла скрыть никакая паутина. Угловатая скала над городом, мертвый камень. На ее фоне дома и крепости казались такими крошечными, что Майе стало страшно за них.

Потом она заметила свет. Как же так — отчего так ясно виден город, если солнце скрыто за тучами? Дохту-мондарцы вывели ее на берег и повели по пирсу, и только тогда Майя заметила: улицы города были уставлены потрескавшимися яр-камнями, излучавшими свет зари. Лишь исходившее от камней свечение разгоняло мрак и превращало тьму в день. Даже будучи скована волей Бесчисленного, Майя ощутила восхищение, которое вызывало у нее это странное место. Воздух был прохладен, мороз пощипывал щеки, и люди на улицах кутались в отороченные мехом куртки и меховые плащи. Мужчины носили сапоги с острыми загнутыми носами. Женщины заплетали волосы в две косы и ходили лишь в сопровождении мужчин. Повозки, прилавки, торговцы, покупатели… Дохту-мондарцы шли сквозь город, и Майя шла вместе с ними.