Изгнанница Муирвуда

Майя закрыла глаза и постаралась совладать с бурлившими чувствами. Один дрожащий вздох, второй, дыхание выравнивается… Наставления канцлера Валравена были свежи в ее памяти. Она знала, какая опасность таится в ее собственной силе. По ее воле крысы и мыши могли броситься из окна башни на верную погибель; точно так же по ее воле мог умереть человек. Воистину, сила столь могучая должна быть уравновешена железным самоконтролем.

— Все будет в порядке, кишон, — уже тише сказала Майя и посмотрела ему в глаза спокойным открытым взглядом.

— А если станет еще хуже? — с нажимом спросил кишон.

— Тогда разбуди меня, как сейчас Джон Тейт, — ответила она. — Это просто плохие сны. Мне снится детство.

— Вы и сейчас ребенок, — упрямо фыркнул кишон.

— Мне восемнадцать, — напомнила она. — У меня есть кузины, которых выдали замуж в тринадцать — четырнадцать. Они были обручены с младенчества, как я когда-то. Я, правда, не замужем, но я все равно не ребенок.

— Но невинны как дитя? — произнес он со странным выражением лица. — Что ж, я сам разбужу вас в следующий раз. Котелком холодной воды.

Она покачала головой и подавила кашель. Кишон начал вставать, собираясь уйти, но Майя схватила его за руку. Убийца остановился и внимательно посмотрел на нее.

— Мне снится детство, — прошептала Майя. — Почему-то во снах ко мне приходят самые тяжкие воспоминания. Я не знаю, зачем Исток посылает их мне, но он ничего не делает зря. Ах, если бы мне снились те времена, когда мне не было еще девяти! О них я помню только хорошее.

Кишон кивнул.

— В девять ваш отец отрекся от вас.

— Честно говоря, — сказала, оглядевшись, Майя, — я Даже не помню, как заснула. Где мы?

— В развалинах. Мы нашли их после заката, — ответил кишон и встал.

Оглядевшись, она увидела проступающие сквозь рассветный туман камни и поняла, что они находятся в разрушенном аббатстве. Вокруг валялись расколотые на куски каменные колонны. Лужайки заросли сорняками, однако Майе показалось, что среди них она разглядела обугленное основание майского дерева, некогда стоявшего посреди зелени.

— Вы уснули еще в седле, — сказал кишон, наклонился, протянул Майе руку и помог встать. — Когда мы остановились, вы свернулись калачиком прямо на земле и закутались в плащ. Зато у нас с Джоном Тейтом был королевский пир. Мы и вам оставили, хоть еда уже давно остыла.

Майя покачала головой и покаянно улыбнулась:

— Ничего не помню. Вчера был такой длинный день, и я очень устала.

В животе у нее заурчало так громко, что услышал даже кишон. Майя рассмеялась:

— Если верить моему аппетиту, я и впрямь не ужинала.

Губы кишона тронула легкая улыбка.

— Утром я обошел окрестности и поискал плодовый сад. Помните, как мы нашли сад в затерянном аббатстве?

Нахлынули воспоминания. Присутствие кишона привычно не позволяло расслабиться.

— Мастонский сад, — с усилием улыбнулась Майя. — И плоды в нем были спелые. А здесь есть сад?

Кишон покачал головой:

— Здешние деревья почти не плодоносят. Дички, что с них взять.

— И яр-камней нет, — сказала Майя, подходя к уходящей ввысь каменной опоре. Девушка провела рукой по грубому камню, но, как ни прислушивалась, не смогла уловить ни единого зова на всем этом кладбище камня. — Нессийцы убрали яр-камни. Видишь царапины? Здесь было лицо, но его стесали.

— Зачем? — спросил кишон.

Майя не сводила взгляд с изрытой зубилом поверхности камня.

— Нессийцы так часто находили яр-камни, что в конце концов научились с ними управляться, — сказала она, непроизвольно коснувшись спрятанного на груди кистреля. — Но для того чтобы вырезать новые яр-камни или изготавливать собственные медальоны, нужны знания, которых у нессийцев не было. Они пытались подражать мастонам. Они вырезали в камнях лица. С виду было очень похоже.

Она уронила руку и пошла к Джону Тейту, который уже начал седлать лошадей, но обернулась и бросила последний взгляд на кишона.

— Они могли вырезать точное подобие яр-камня, но не обладали силой мастонов и не могли его оживить.

Кишон пошел следом за ней.

— А вы не мастон?

Майя покачала головой.

— Мне не позволено было учиться. Я знаю, я прошла бы испытания. Я могу разбудить яр-камень без кистреля, а на это способны немногие. Способность взывать к Истоку передается по наследству, а все мои предки были великими мастонами. Может быть… может быть, однажды и я стану мастоном.

Джон Тейт туго затянул подпругу.

— А, — пропыхтел он, услышав ее последние слова, — это вам надо в аббатство Тинтерн, что в Прай-Ри. Тамошний Альдермастон вас как пить дать примет. А станете мастоном — так и обойдетесь без побрякушек, — он поглядел на нее искоса. — А коняшки-то наши успокоились, можно седлать. Тут ведь как: можно по-правильному, а можно иначе. Вот Кольер, он знает, как надо, а я вам вот что скажу: ежели вот так вот устроить сбрую, — Джон даже закряхтел от усилия, — лошадке будет полегче. Вчера мы их гнали почем зря, так что сегодня пускай отдохнут. Пойдем пешком. А как будет нужда, так и погоним снова.

Майя подошла к Присли, похлопала ее по боку, ласково заговорила с лошадью.

— Ты проверил подковы? — спросила она. — Камушков нет?