Изгнанница Ойкумены

Клоун выходит между номерами. Слышишь, коверный? Клоуну пора отдохнуть. И зрителям пора спать – уже поздно, Королева последняя. Представление заканчивается. Было весело, но тихий час никто не отменял. Это ничего, что вы сидите в креслах в зрительном зале. Засыпайте прямо здесь. Униформисты отнесут вас в кроватки, вы будете видеть сладкие сны, и все сложится наилучшим образом…

– Линда, это я. Эмпатака купирована. Давай отмашку медбригаде!

– Что с малышом?

– Спит. Я отвезу его в «Лебедь».

– Доктора Клайзенау я уже предупредила.

– Это ты молодец…

Подняв на руки мирно посапывающего Гюнтера – худющий, а тяжелый! – Регина пошла к стоянке, где оставила аэромоб. За ее спиной к детской площадке, где в полном составе спала средняя группа, уже спешили врачи.

III

– Как там наш клоун?

– Спит. Клайзенау сказал: все в порядке. Что с воспитательницей?

– В больнице.

– Состояние?

– Медики заверяют: она вне опасности. Пару дней, и выпишут.

– Дети?

– С ними доктор Шеллен и ее ассистент. Вроде бы, обошлось.

– Обошлось или вроде бы?

– Ты же знаешь Шеллен. Она всегда брюзжит. А ассистент хихикает. Милый мальчик, совсем молоденький…

Линда подмигнула с намеком. С годами она располнела, став похожа на каравай свежего, вкусно пахнущего хлеба. Худеть отказывалась наотрез – дескать, мужу нравится. Тощую селедку Фома на порог не пустит. Ведя безнадежную войну с килограммами, Регина завидовала безмятежности подруги. Тут ночами не спишь, маешься… А ей хоть бы хны!

– Родителей оповестили?

– Куда спешить? Это группа выходного дня. Их заберут только завтра вечером.

– Точно. А я и забыла. Меня мама, случалось, оставляла…

– Шеллен их к приходу родителей отрихтует. Осветлит воспоминания, снимет стресс. И дело в шляпе. Вот Сандерсона-старшего – этого да, оповестили. Фома связался.

– Почему Фома? С каких это пор комиссары работают за инспекторов?

– Ты хоть знаешь, кто папаша у нашего клоуна? Эрик Сандерсон!

– Ну?

– Железный Эр!

– Киборг?

– Сама ты киборг, дурища! Чемпион Ларгитаса по метанию молота, вот кто! Он как узнал, чуть Фому на полюс не зашвырнул…

– Ну, твой Фома тоже не подарок.

– Я ж и говорю: чуть не зашвырнул. А жаль! Представляешь, Фома на полюсе, я здесь, и у карги Шеллен такой славный ассистентик… Да, кстати! У меня для тебя сюрприз…

Линда махнула своему «корвету», мирно дремавшему у ворот интерната. Дверца мобиля словно только и ждала этого жеста. Она поднялась вверх, и из салона наружу выбралась Матильда Клауберг. Комиссарша топталась на месте, часто-часто моргая. Казалось, могучая дама минутой раньше вышла из здания посольства на Шадруване – и теперь недоумевает:

«Где я?! Как сюда попала?!»

– Сюрприз? – тихо спросила Регина. – Ох, подруга…

– Артур! – позвала госпожа Клауберг. – Артур, выходи!

Никто не явился на ее зов.

– Артур! Не бойся, выходи…

Из «корвета» высунулась всклокоченная голова. Артур Зоммерфельд смотрел на землю, и только на землю, как будто планета грозила вывернуться у него из-под ног. Если госпожа Клауберг была здесь некстати, то про Артура нечего было и говорить. Регина ждала Ника с сыном на следующей неделе, во вторник. И вот только сын, без Ника, на шесть дней раньше; и вряд ли этот сюрприз – счастливый.

– Ну что же ты?!

«Я здесь, Артур! – беззвучно улыбнулась Регина. – Давай здороваться?»

– Тетя Ри! – завопил Артур, превращаясь в обычного пятилетнего мальчишку. – Давай!

И кинулся к ней.

IV

Мама права: так продолжаться не может.

Два года на качелях. Летим в одну сторону – свист в ушах! – здравствуйте, доктор ван Фрассен, самостоятельная женщина. Клиника, пациенты; главврач непременно зайдет на пару слов. Дом, Фрида. Легкие, ни к чему не обязывающие связи. Редко. Один раз, если честно. Ну, полтора. А что вы думали? Свободный человек в свободном мире. День рождения мамы. День рождения папы. День рождения Линды. День рождения дубль-дедушки Фрица. Консультации. Операция на выезде. Новый аэромоб. Время пластично, ты лепишь из него одинаковые, симметричные фигурки-дни.

Все, как надо, лучше не придумаешь.