Изгнанница Ойкумены

– Как вы сняли резонанс? Да, я помню: убрать яркость, сгладить пики… Этого хватило?

Тиран неотрывно смотрел на Регину. Она с трудом выдерживала его взгляд. Казалось, этот не-ментал на одной интуиции добрался до тайников доктора ван Фрассен. Заподозрил, хотел получить подтверждение. «Что вы делаете, доктор?!» – на два голоса, свой и Тирана: «Что вы сделали?..»

– Нет, этого не хватило.

– Понадобилось что-то еще?

– Да. Я усилила страх.

– Страх?

– Страх передо мной, малолетней дурой-телепаткой. Это прошлый страх, безопасный. Он не переродится в фобию. Зато, как доминанта эпизода, он вытеснит второй страх – перед энергетами. Не до конца, но в достаточной степени, чтобы исключить резонанс двух разновременных энграмм. Вы в курсе, что Рауль боится энергетов?

– Боится? Я полагал, что он их терпеть не может. Это не слишком толерантно, но случается…

– Боится. Отсюда все остальное. Примерно так же Ларгитас боится непознаваемого. Не непознанного, нет – тут мы встаем бойцами, с наукой наперевес. Зато непознаваемое… Это вызов всей нашей цивилизации. Страх охватывает бойцов. Панический ужас дикаря перед содроганием земли. И бойцы начинают делать глупости.

– Вы философ, доктор, – Тиран отвел глаза.

VI

Дворик при 30-й клинике неприятно походил на мини-парк при Непайском посольстве. Только сезон поменялся: зима на лето. Растаяли сугробы, исчезли «скользанки». В остальном же – три аллейки, беседка, скамейки. Громадные ели, не сходя с места, крадутся на мягких лапах к добыче. Ограда увенчана пиками. Наверняка поблизости есть гараж, где найдется – если приспичит бежать – кое-что посовременней «Бродяги»…

– Я так рад, – сказал Рауль Гоффер. – Нет, ты не поверишь. Я так рад, что ты наша…

В слово «наша» он вкладывал особый смысл.

Регина кивнула. Ваша, ваша, нет проблем. Операция прошла успешно. Рауль разговаривал с ней-сегодняшней, не пытаясь вернуться к давнему спору. Доктор ван Фрассен могла поздравить себя с победой. Правда, усиление личностно ориентированного страха, с помощью которого был вытеснен страх резонирующий, дало побочный эффект. Но тут уж ничего не поделаешь…

Рауль заискивал перед ней.

– Я знал. Рано или поздно ты должна была понять…

– Не волнуйся. Тебе вредно волноваться.

– Такие волнения на пользу. Ты в курсе, что его казнили?

– Кого?!

Страшные предположения ударили, как молотом. Казнен Тиран? Ерунда, Регина утром виделась с ним. Этот сам кого хочешь казнит… Еще один энергет погиб в Скорлупе? Они называют это казнью? Гадкая шуточка…

– Асана. Моего носильщика. Он сдался властям. Кейрин-хан приговорил его к отсечению головы. За покушение, и все такое. Я видел запись казни – ее прислали по гиперу. Красиво умер, сукин сын. Кричал, что за честь отчизны.

– Что, нельзя было как-то помешать?

– Чему? Казни?! – изумился Рауль.

– Ну да… Апелляция? Прошение?

– Все-таки ты врач. Тебе каждого жалко… Его обязательно надо было казнить. Публично. Чтобы запомнили: нас трогать нельзя. Чтоб до печенок достало. Нельзя трогать, ни при каких условиях. Хоть три раза за честь отчизны. Отчизна у них… Десять минут лету в поперечнике! Нельзя трогать, и конец разговору!

«Если, конечно, – мысленно добавила Регина, – ты не шах, и не Кейрин-хан.»

– Я, когда этот слепой ублюдок тебя похитил, – в голосе Рауля не прозвучало особого почтения к Хешируту IV, – чуть из штанов не выпрыгнул. Все связи поднял. Если бы с тобой что-то случилось, я бы себе никогда не простил. Как чувствовал, что ты будешь с нами. Знаешь, я в тебя чуть не влюбился! Тогда, на турнире… мальчишка, дурак…

Регина прислушалась. Нет, ничего. Просто воспоминание. Пожалуй, ложное – вряд ли он влюбился. Это психика заращивает язву. Достраивает ментальные «ткани», рубцует стыки. Педофил драный…

– Ты не подумай, я к тебе не клеюсь. Мы – взрослые люди…

Все-таки заискивает. Ладно, пусть. Если бы он не был так похож на Линду! Возраст усилил сходство. Семейные черты, только у Рауля – жестче, определенней. Регина повесилась бы, увидев заискивающую Линду. А с этим экспедитором – ничего, терпимо.

Надо встречаться с ним пореже. Во избежание.

– Это прорыв! Если у нас будет зонд, способный проникнуть в Скорлупу…

Зонд – это, значит, Артур.

– …если у нас будет толковый оператор зонда…

Оператор – это, значит, доктор ван Фрассен.

– Да мы горы свернем!

Регина кивала на ходу. Жарким днем ее пробивала зимняя, непайская дрожь, едва она восстанавливала в мозгу «надежду» Рауля Гоффера. Третью из цепочки «зверинец-безумие-надежда». Будущее, ради которого архитектор стал экспедитором. Перспективу, для которой и нож в печень – за счастье. Тук-тук, Скорлупа, отдай свою тайну! И Ойкумена свернет на новую дорогу, вознося Ларгитас не к звездам – над мириадами людей.

Нелюдей, в понимании Рауля.