Изгой

Левой ладонью, подхватываю и прихватываю его ладонь с пистолетом. Одновременно правой — скользящим ударом ладонью поверху, от мушки к ударнику — взвожу затвор и молниеносно переношу руку к нему на затылок. Опираясь своими коленями на его бёдра, преодолеваю его сопротивление — в лёгкую, и надавливая на тыльную часть его ладони, своим левым большим пальцем — скручиваю её. Свободными пальцами обхватываю пистолетную рукоятку и одновременно втискиваю свой указательный палец под спусковой крючок, между ним и рукояткой — оптимально, случайный выстрел исключён. Всю эту конструкцию подвожу к его лицу, уперев ствол в его правый глаз и придавливаю, спокойно перемещая свой указательный палец над его, на спусковом крючке...

Вообще-то можно было бы всё проще сделать и быстрее — убить его, перебив ему кадык напрочь. Или кадык вырвать.

Но тут Даша. А взыгравшая и отложенная эмоция требует выхода. Поэтому я и решил — пусть он больше и не жилец, и пусть реализация чуть запоздалая — в тот момент рядом стояла Даша, я его просто поломаю — для начала, пусть пока почувствует только боль, прямо здесь и сейчас. Поэтому так и получилось…

— Пукалку отдай.

Для него всё произошло очень уж неожиданно. Ему больно, он тяжело дышит и другим, вытаращенным глазом, ошарашено смотрит на меня. И не мудрено — я пеленаю его, как малолетнего. Вдавливаю ствол ещё — должно быть существенно больнее.

— Аы. — он разжимает ладонь.

Перехватываю и забираю пистолет, и сразу же понимаю — это травмат. Забираю мобильник и бумажные деньги, распиханные по карманам. Он не реагирует — оно и понятно, боль не тётка.

— Мордой в землю. — говорю спокойно, тихо.

Встаю и делаю шаг назад. Судя по тому как он неловко, застонав и придерживая левую руку плюхнулся на здоровое плечо, я добился того чего хотел — сместил его плечевой сустав вниз. Серьёзность травмы очевидна, поэтому я не настаиваю на точном исполнении своей просьбы.

Теперь тот, что с битой — бросаю взгляд через плечо.

— Опять ты с ней!

Успел ведь найти, поднять и уже в паре метрах от меня, с намерением со мной поквитаться.

Молниеносно разворачиваюсь и с разворота — на вытянутой левой руке, наставляю ствол на его правый глаз, почти вплотную. Он останавливается как вкопанный: не ожидал так близко увидеть срез канала ствола. Я тотчас же, на полшага, не теряя директрисы, сближаюсь с ним — теперь срез касается его ресниц, а мушка почти упирается в надбровную дугу. Спокойно, что полностью соответствует моему внутреннему состоянию, и проникновенно говорю:

— Деревяшку-то… брось.

Секундное раздумье и он выпускает биту из рук, и тут же подносит их к своему лицу, а я опускаю ствол и засовываю его в задний карман штанов...

Малому явно не по себе. Нижняя челюсть смещена — это видно. На левой да и на правой, скулах проявились полосы зарождающейся гематомы. Рот перекошен и чуть приоткрыт. На нижней губе и в правом уголке рта дорожка крови, стекающая на подбородок. Но меня это никак не трогает — у меня не полный комплект и подойдя к нему вплотную, проделываю с ним то же, что и с его подельниками. Но это не всё:

— Ключи от машины.

— В замке. — он еле говорит.

— Вторые.

— Одни. — но на разговор на коротке у него хватает сил и терпения.

— Иди к нему. — показываю на того, с поломанной лодыжкой.

Его я фиксировал краем зрения постоянно, пока возился с этими двумя. Судя по безучастному отношению к происходящему, перелом у него серьёзный и ему не до шоу. С плечевым вывихом который — я его направляю туда же, подчиняется без возражений. Поднимается тяжело без резких движений, придерживая свою левую руку…

Когда, таким образом они собрались все в кучу, этим двоим, которые могли передвигаться на своих двоих я, уже отыскивая глазами Дашу, говорю:

— Тащите его к своей машине. — они понимают кого.

Превозмогая собственную боль, поднимают его и подставив плечи, со сдерживаемыми стонами, на пяти здоровых ногах, потихоньку начинают движение. Я же, опережая их, быстро подхожу к приоткрытой двери и вынимаю ключ из замка зажигания. Теперь Даша...

Она сидит на заднем пассажирском сидении. Двери и не думала блокировать — забыла. Мягко сказать, что она напугана — её всю трясёт, губы дрожат. И я так полагаю не только от вида оружия, а главное от ожидания того, что могло бы произойти. Её лицо, имеющее природную привлекательность от пережитого и в ежесекундной готовности к рыданиям, от припухлости носа и глаз, приобрело вид пронзительной незащищённости и доверчивости.

— Даша, сейчас ты пересядешь за руль и отъедешь по прямой… ну там… пару километров и подождёшь меня. Хорошо?

Она молча, несколько секунд смотрит на меня и что-то для себя уяснив, бросает взгляд на бредущую троицу и я отвожу глаза в сторону:

— Не думай, Даша. Я с ними разберусь.

Даша испугано вздрагивает и отстраняется:

— Не надо.

К глазам опять подступают слёзы, но она, тяжело сглатывая комок в горле, справляется с ними и умоляюще глядит на меня:

— Я не думала, что так… Я бы лучше другое взяла, тогда бы отдала бы уже. — и ещё раз, отрицая, качает головой. — Не надо.