Изгой

Даша прикрывает глаза и пошмыгивая носом вздыхает. Приподнимает лицо вверх и промаргивая влагу, собирается с силами — характер. И выдержав паузу, наконец-то поворачивается.

— Дашунь, прости, я не хотел… Не проснулся...

Стрельнув в меня умилительно-осуждающим и влажным взглядом:

— Не хотел он... — машет высвобожденной ладошкой. — Ладно уж.

Но в её синеве не безоблачно. Мкхм — чуть-чуть ведь, не дожал.

— Просыпайся давай быстрей, фома неверующий.

Шмыгнув носом и приложив к нему пальчик, вздыхает и собирается с мыслями:

— Когда нашли их, то говорят что они там...

Ей неловко говорить о таких вещах и она, освободив и вторую руку, сжимает ладошки в кулачки:

— Ну... друг в дружке были... Голые все.

На этом она неулыбчиво замолкает и не разжимая рук, выжидательно смотрит на меня. А я лицом очень многозначителен:

— Дашенька… Голые, но почему сразу голубые-то… Свечку кто держал?

К моему удивлению она не возмущена, а вздохнув продолжает, будто бы думает вслух:

— Да я тоже сомневалась. Ты же их...

В этом месте она, чуть приподняв кулачок, усмехается и в её глазах прочитывается уважение, но это на мгновение и Даша опять возвращается в нервное настоящее:

— И я тебе как медик говорю, с их травмами…

Задумывается, склонив голову к плечу:

— Как у них так могло получиться?.. Ксюху пытала.

— Ну, если хочется, то и на потолке... — и тут же наталкиваюсь на её строгий и осуждающий взгляд. — А уж Ксения-то знает.

Моя ирония очевидна и Даша переключается на защиту:

— Да, вот.

Кивнув мне со значением, задумывается и с сомнением продолжает:

— Ой, Илюш, там… Умом можно тронуться. У Ксюхи там… десятая знакомая. И у той подружки… Ой, то ли муж, то ли они так, в гражданском браке, то ли… Вобщем спят вместе. Так он у неё полицейский, сержант.

Ненадолго уходит в себя и потом вновь:

— У Ксюхи ведь не понять, как сорока, прям… То ли он знал их, то ли тоже что-то с кредитом, то ли они ему должны были... Ой, ладно. Вобщем он где-то рядом был когда их нашли…

— На улице.

Мне всё понятно и я готов слушать дальше. Но Даша застывает. У неё, от вновь и моментально наступившего бессилия, от того, что никак не может со мной совладать, опускаются плечи:

— Изоев…

Да уж, держится на нервах и всё очень близко — сиюсекундная смена погоды. Тон в преддверии слёзного дождя и беззащитный взгляд:

— Я тебе целый час об этом говорю, а ты… Издеваешься.

— Дашек, ну подожди, ну чего ты сразу. — всеми фибрами лица стараюсь угадать. — На улице нашли?

Даша ладонями прихлопывает себя по коленкам и слёзно всхлипывает:

— Хы. — но это не то, нет. — Да ты что, Изоев, в самом деле издеваешься?!

Поднимает, повлажневшие глаза вверх, а потом снова на застывшего меня и укоризненно, и уже слёзно продолжает:

— Нет, это невыносимо. Ну почему же на улице-то? Я же тебе всё время говорю, целый час рассказываю, что их нашли в квартире… В их квартире, они же голые все были… — и удержав слёзы, опять всплёскивает руками. —Ну, что с тобой сегодня, прям как глупенький.

— Нет, Даня, теперь понятно… Сержант нашёл.

Сейчас-то ведь угадал? Глядя на неё, чувствую, что наверняка угадал. Уж в этот-то раз её нервическое состояние должно перелиться через край:

— Изоев! Да что ж с тобой такое-то?! — ну точно. — Я и так вся на нервах! Ксюха там со своими ужастиками! Не понять у неё ничего, как дура несчастная! В зелёной блузке своей дурацкой, какой-то. И ты ещё со своими... глупостями всякими начинаешь мне тут.

Дашины глаза всё-таки переполняются слезами и её голосок истончается:

— Сейчас вообще ничего рассказывать не буду.

Конец фразы она еле договаривает — тоненько всхлипывает и на её щеках появляются первые слёзные дорожки. А я, внутренне вздыхаю с огромным облегчением. Фух. Свершилось. Тут же беру и целую её раскрытые пальчики, и начинаю гундосить:

— Дашенька, ну чего ты? Ну не плачь. Я же не знаю кто нашёл.

Даша сидит, тихонько всхлипывая и демонстративно отвернувшись, и отставленным пальчиком, высвобожденной ладошки, снимает синие слезинки с ресниц. Вторую высвобождать не стала, так и оставила у меня…

До больших слёз дело не дошло, да и я не оставлял без внимания не только её руку, но и… Легонько трогал её за ушко и за щёчку, прикасался к её плечику, аккуратно запускал ладонь ей в волосы, вдоль её шеи к затылку и легонько шебуршил их. Ну и конечно же целовал каждый её открытый пальчик…

Даша постепенно успокаивается. Вскоре она вовсе сменяет гнев на милость и напоследок вздохнув, и смахнув слезинку со щеки, снисходит до меня, до недоумка:

— Так вот слушай меня и не задавай... дурацких вопросов. — и мне грозит Дашин кулачок. — Прям… прибила бы тебя.

И Даша опять, в который уже раз, вздохнув и обведя просветлённым взглядом комнату, сосредотачивается:

— Эмчеэсовцы их нашли, вот.

И видя моё неподдельное удивление, продолжает:

— Приехали к ним и стали стучаться, а они не открывают. Тогда они дверь стали ломать.

— Эмчеэсовцы?

— Да, представляешь? — Даша смотрит на меня чуть исподлобья, сложив свои ладошки одну в другую.

— Дашенька, золотце, — я очень аккуратен, — ты же говоришь их… того, а эмчс с какого боку здесь… они же не полиция.