Изгой

Павел знал. В начале двухсотых годов нейробиологи фон Эйлер и Аксельрод случайно выделили необычный гормон, обнаружили его крохотную концентрацию в организме, на пределе чувствительности оборудования. Он выделялся надпочечниками, на которых поселился паразит, застенчиво переименованный в модификатор. В стабильном состоянии гормон себя никак не проявлял, но при добавлении некоторых веществ в организм начинал воздействовать на нервные клетки – очень недолго и с большим временем отката, но тем не менее Силы обороны тут же засекретили исследования и поначалу испытывали его на своих бойцах. Тогда же придумали имплантаты – специальные чипы, которые дозированно подавали в организм раствор и контролировали уровень гормона. А потом кто-то слил список веществ-стимуляторов, предварительно выкупив все доступные на рынке ресурсы, и сделал на этом отличный бизнес. Суперчеловеком тот, кто колол себе стимуляторы, не становился, но по сравнению с обычными людьми сила или быстрота реакции повышались в разы – на несколько часов, после чего супермен превращался в тормознутого дохляка.

– Точно, – лейтенант кивнул. – А все вы, маги, виноваты. Угроза обществу.

– Мы всегда виноваты. – Веласкес встал. – Подожду тебя в гостинице.

– Эй, стой, то есть сядь обратно. Сейчас начнется. На октагоне два уборщика сметали с покрытия зубы, обломки стульев и металлические штыри. Следом за ними дроиды убирали кровавые пятна, придавая пластику первозданную тусклость. Зрители пялились на ринг, словно там до сих пор шли бои, зрачки у большинства гостей были расширены на всю радужку.

На середину октагона вышел ведущий, лысый мужчина с буграми мышц, в пиджаке с обрезанными рукавами, красном галстуке на голой шее и лакированных ботинках на босу ногу, по пути пинком отправив одного из уборщиков за канаты; толпа радостно взвыла.

– Ну что, готовы? – заорал он.

– Да, – вразнобой заголосили зрители.

– Дружно!

– Да! – заорали со зрительных мест так, словно их током долбануло.

– На ринге!

– Да!

– Несравненная Хилари! – чуть не захлебнулся слюной ведущий.

Зал взорвался воплями. Орал даже Краузе, Павел поначалу отмалчивался, но потом решил, что выделяться из толпы неправильно.

– Тридцать семь боев, тридцать пять побед, пояс чемпиона! – Ведущий указывал микрофоном на проход, в котором появилась девушка в короткой набедренной повязке, почти ничего не скрывавшей, невысокая, русоволосая, со стройными мускулистыми ногами и шрамом на левой груди. Она шла не торопясь, щедро улыбалась поклонникам и раздавала воздушные поцелуи.

– Хил! Хил! Хил! Хил! – скандировал зал.

Хилари запрыгнула в ринг, поклонилась ведущему и, ничуть не смущаясь наготы, подняла руки вверх. К ней подскочила девушка в кимоно, опустилась на колени и протянула два коротких черных ножа.

– Смотри внимательно, – предупредил Краузе Павла.

Тот пожал плечами. Девушка была хороша, и не более того. Оружие в руках делало ее более привлекательной, но не настолько, чтобы потерять голову.

– Кто же сразится с несравненной Хил? – Ведущий подошел к Хилари, приобнял ее за талию. – Кто бросит вызов нашей чемпионке? Это…

Зал напряженно притих.

– Победительница отборочных игр, – лысый снова ткнул микрофоном в проход, – восходящая звезда ринга, смертельно опасная и невероятно жестокая Шейла.

Из темноты прохода, освещаемая прожекторами, появилась невысокая китаянка в черном трико. Она шла, не обращая внимания на зрителей, которые платили ей примерно тем же – очевидно, Шейла не пользовалась той же популярностью, что и ее соперница. Китаянка коротко поклонилась ведущему, взяла у девушки в кимоно короткий хлыст и замерла.

– А теперь угадай, – Краузе наклонился к уху Веласкеса, – кто из них дочка Шань Ли.

Павел отвечать не стал. У воспитателя действительно была дочь, и он даже видел ее несколько раз в приюте – девочка была на два или три года старше, способностями не обладала, приезжала к отцу на несколько дней. Дети вырастают и меняются, но не настолько, чтобы их совсем не узнать, особенно когда на них тычут пальцем.

Вопрос был, судя по всему, риторическим, Краузе отлип от Павла и уставился на ринг.

Девушки разошлись по противоположным углам октагона. А ведущий тем временем напоминал правила боя тем, кто еще был способен воспринимать информацию.

Побеждал тот, кто оставался стоять на ногах. Убивать противника, а точнее противницу, было нельзя, зато калечить – как угодно. Вырвать глаз, отгрызть ухо, отрезать нос – кадры с прошедшими боями транслировались на большой экран, всего этого там было в достатке. Хилари предпочитала потрошить животы своих противников, а Шейла – уродовать лица, и то, и другое нравилось зрителям. Им давалось несколько минут, чтобы сделать ставки, кадры боев помогали в выборе.

– Три к одному за Хилари. – Краузе приложил комм к пластине на столике. – Поставлю сотню. А ты?

Павел решил, что небольшая ставка не помешает, и поставил ту же сотню на Шейлу.

– Кто выиграет, покупает пиво, – сказал он.

– Договорились. Но мы здесь не ради выпивки, ты же помнишь?