Изгой

Эрик фон Зюдов потянулся к кнопке, чтобы разблокировать дверь и заодно предупредить охрану внизу, но этого не потребовалось. Трое мужчин в черных костюмах, ослепительно-белых рубашках и темно-красных галстуках, казалось, просачивались через периметры безопасности. Они прошли мимо двух полицейских, проведя карточкой по считывателю, зашли в служебный лифт, открывавшийся только начальником смены, спустились на четвертый подземный этаж, той же карточкой привели в движение сервоприводы, тянущие в стороны десятитонную дверь, и через три минуты вошли в криминалистическую лабораторию.

– Капитан Маккензи, – представился тот, кто вошел первым. Представился не Эрику, а камере, нацеленной на дверь.

Остальных двух он не назвал.

У капитана Маккензи был такой же браслет, как и у фон Зюдова. Мало того, они были знакомы, в детстве росли в одном приюте, Эрик был старше на один год. И Маккензи не стал делать невозмутимое лицо и изображать человека, поглощенного только службой.

– Отлично выглядишь, Эрик, – сказал он. – Здоровый образ жизни и все такое?

Эрик собирался ответить, но маг-капитан только рукой махнул.

– Давай, показывай, что ты тут накопал.

Фон Зюдов молча взял одну из коробок, оторвал кусок картона и протянул Маккензи.

Тот взял картонку, достал из кармана пистолет. И буквально втер в ствол кусок картона, на пол посыпались ошметки, а композит покрылся белесым налетом.

– Отличная работа, фон Зюдов. – Маккензи подбросил пистолет вверх, под датчики, поймал. – Как ты догадался?

– Чутье, – Эрик пожал плечами.

– Попробовал?

Криминалист пододвинул Маккензи черную прямоугольную пластину.

– Адаптивный стелс-состав с динамическими характеристиками, подстраивается под материал, с которым вступает в контакт, – сказал он. – Отражает любые сигналы, защита не абсолютная, но почти, невидим для датчиков до седьмой степени чувствительности, при нагревании детекторами не обнаруживается, при охлаждении тоже. Распадается при нагреве до шести тысяч градусов. Возможно, что-то есть еще, но у меня нет такой аппаратуры. Волокна состава встроены в картон при изготовлении, диаметр – двадцать шесть микрометров.

– И это у обычного второсортного репортера в гараже, – Маккензи усмехнулся. – Страшно подумать, что хранится у главных редакторов. Термоядерные заряды. Или спутниковые системы наведения, говорят, их скоро наконец-то запустят.

Двое его спутников аккуратно паковали коробки, собирая малейшие обрывки картона.

– Что будет со мной? – спросил Эрик.

Один из двух мужчин, собирающих картон, достал было пистолет, но Маккензи покачал головой.

– Досидишь тут до конца недели, а в следующий понедельник тебя ждет новая работа. Я знаю, ты лентяй и стараешься всеми силами избегать любых обязанностей, но эта должность не для тебя, фон Зюдов, здесь ты только зря тратишь деньги налогоплательщиков. Выяснили, куда этот картон собирались отправить?

– Да, – ответил его спутник, тот, кто доставал пистолет. – Третий вариант.

– Отлично. Все собрали? Ждем службу перевозки и уходим. Да, Эрик…

– Что?

– Знаешь, почему ты жив? Другой на твоем месте обосрался бы от страха, обнаружив такое, и постарался бы сбежать или просто сделать вид, что ничего не нашел, и отправить коробки в утиль. А ты нам позвонил. У тебя стальные яйца, приятель, вот такие, как ты, нам нужны.

Глава 17

Октябрь 332 года от Разделения

Нижний город, редакция «Фундо Политико»

– Что такой перспективный молодой человек забыл в нашей занюханной дыре? – Фрида Каплан затянулась ароматной сигарой и пристально посмотрела на Павла Веласкеса через очки. – Если вы хотите сделать карьеру репортера, вам, юноша, прямая дорога в «Ньюс» или «Таймс».

Павел вежливо улыбнулся. Он уже побывал и там, и там, и везде лучшее, что ему светило, это работа курьера или мальчика на побегушках. Если в «Ньюс» еще как-то делали вид, что пытаются провести собеседование, то в «Таймс» даже на личный файл не взглянули. Помощница главного редактора лениво полировала свои ногти и лучиком надежды светить перед всякими вчерашними студентами не собиралась.

– Мне отказали, – честно ответил он. – Не то чтобы совсем, но курьером работать или кофе приносить я не хочу.

– Вам показалось, что они даже не поинтересовались, кто пришел? – Старушка, кряхтя, поднялась со своего места, дотянулась до барной стойки, сыпанула льда в стакан, бухнула туда виски и отхлебнула, глубокие морщины на ее лице сложились в гримасу наслаждения. – Ох, это совсем не так. Едва вы прислали запрос, вас изучили вдоль и поперек, можете быть уверены. Они вывернули вас наизнанку, прополоскали, собрали то, что осталось в тазике, и процедили несколько раз. Если у вас были какие-то тайные мыслишки, которые вы случайно кому-то рассказали, даю пять против одного, они это узнали, эти снобы не приглашают к себе абы кого, даже на собеседование.

– Значит, вы меня тоже не возьмете? – уточнил Веласкес.