Изгой

– И этот бери, – сказал Краузе, когда второй пистолет уже занял свое место на правом предплечье, а карабин встал в захваты на спине. Сам он наконец облачился в броник и начал копаться в кофре с оружием. – Надо бы пустить тебя вперед, но инструкция не позволяет. Кидаю карту, отметка красным – нужный нам дом. Там два входа, со стороны гостиной и кухни, я беру на себя основной, а ты контролируешь задний. На рожон не лезь, если кто будет выбегать – стреляй. Дом обнесен оградой, синим показаны проходы через нее, твой под номером два. С этой секунды, если кого увидишь – стреляй, тут своих нет. В твою карточку я отметку внес, можешь убивать сколько хочешь. Не шумим. Готов? Пошли.

Павел кивать не стал, перевел «глок» в бесшумный режим, телескопический глушитель выехал, удлинив ствол на десять сантиметров. Теперь точность стала хуже, и прицельная дальность снизилась до сотни метров, но в условиях густой поросли этого было вполне достаточно. Краузе уверенно двинулся вперед, глядя в сторону движения и влево, Веласкес – за ним, контролируя правую сторону, камеры на шлеме фиксировали возможные цели, система искусственного интеллекта не отсекала то, что считала природными явлениями, а позволяла стрелку самому выбирать.

Куча листьев в пяти метрах от тропинки зашевелилась, словно на ветру, и Павел влепил в нее шесть пуль, осторожно подошел – из-под маскировочной накидки выглядывала нога.

– Мертв? – Краузе подошел поближе.

Вместо ответа Веласкес осторожно отодвинул накидку – лежащий под ней человек в камуфляже обзавелся двумя аккуратными дырками во лбу. Карабин в его руках говорил о том, что этот спрятавшийся мужчина лежал тут не просто так. Лейтенант тут же выхватил из кармана кругляш, налепил трупу на наручный комм.

– Надеюсь, сигнал еще не пошел, – выдохнул он, посмотрел на высветившиеся цифры. – Да, но скоро нас обнаружат. Бегом.

Они помчались к ограде, возле нее разделились, Краузе нырнул в щель практически рядом с тропой, а Павел побежал левее, обходя забор, в котором не хватало одной секции как раз там, где стояла метка.

Небольшой одноэтажный дом с черепичной крышей и серыми бетонными стенами казался тихим и мирным. Его окружала подстриженная лужайка с длинным бассейном и перголой, увитой розовыми цветами. Газонные дождеватели выдавали водяные вееры раз в десять секунд, Павел успел проскочить между двумя такими, практически не замочившись. И чуть было не словил заряд, стреляли из чердачного окна, он почувствовал направленные на него взгляд и ствол буквально за долю секунды до того, как пуля просвистела мимо его виска. В этот момент Павел уже падал, крутанувшись на месте, перекатился, хлопнул пистолетом по предплечью, ставя в захваты, и завел правую руку к бедру. Карабин, стоило до него дотронуться, прыгнул в ладонь, и через секунду Веласкес уже лежал на земле, вытянув левую ногу и согнув в колене правую. Примостить карабин было некуда, приходилось держать на весу.

Еще одна пуля взрыхлила землю прямо рядом с ним, стрелок прятался за деревянной рамой, и Павел выстрелил туда два раза. Видимо, попал, потому что в проеме показалось плечо противника, в него Веласкес тоже всадил пулю, а потом, когда стрелок начал падать, разнес ему голову.

– Два-ноль, – тихо сказал он.

С другой стороны дома были слышны хлопки, камеры на шлемах работали синхронно, но сигнал что-то глушило. Шли отрывочные пакеты, в основном физиометрия – у Краузе пульс зашкаливал, а таймер стимуляторов уже отсчитал две минуты. Сам Павел был почти спокоен, как на стрельбище. Когда еще один из тех, кто засел в доме, показался из-за угла, он тут же выстрелил.

Неудачно, пуля ударила в стену, отбила кусок обшивки, а противник спрятался. Тут же рядом с тем местом, где он скрылся, появился продолговатый предмет, похожий на сигару, завис в воздухе, а потом не торопясь двинулся в сторону Веласкеса.

Управляемый снаряд. До того места, где лежал Павел, от дома было метров тридцать, тот, кто его выпустил, сейчас наводил ракету прямо на Веласкеса. В шлем Павла была встроена защита, на таком расстоянии она работала, создавая помехи, но оператор находился ближе. Ракета нацелилась точно на мага, разделилась на четыре неравные части и ринулась к нему.

Но Павел уже сорвал с руки браслет. Время подлета на таком расстоянии было меньше десятой доли секунды, две секунды тот, кто прятался, потратил на идентификацию цели – теперь даже если бы Павел куда-то решил сбежать или спрятаться, ракета последовала бы за ним. Ракеты не продавались гражданским, тех, кто их использовал, в протекторате ждало пожизненное заключение, а на Свободных территориях – казнь на месте.

В обычных условиях до момента, когда таинственное излучение планеты начинало действовать, проходило от одной до пяти секунд – за это время организм понимал, что свободен, и входил в первичный резонанс. Павел довел этот промежуток до тридцати восьми сотых – с первыми выстрелами снять браслет он не решился, мало ли сколько это все могло продлиться, но теперь деваться было некуда.