Изгои

Эрни посмотрел на нас. Мэтт вернулся к своей позиции. Я улыбнулся Эрни и поспешил заняться залом. Уносил подносы с объедками. Но одним взглядом я точно заметил, что Эрни склонился над «Листом». Он точно что-то напишет. Ну и плевать. Все равно меня не уволят. От меня идет хоть и не самая высокая, но производительность. Между выбором уволить обычного работника и работника, пашущего на вас без выходных, вы, конечно же, уволите обычного. Я специально в анкете ставил 6/1. 6 дней работаю, 1 отдыхаю. Максимум труда, который может предложить государство для работника. Также я обучен на 3 станции, а это тоже что-то дает. Я могу выходить в любые дни и в любое время. Не спорю о выходных, потому что проводить мне их не с кем. Я точно уверен, из-за «Листа» меня не уволят. Стоит хозяину взглянуть на мое дело и все. Я один могу заменить троих работников. В меня много вложили. И не хочется им, чтобы вложения были напрасными.

Да и я увольняться не собираюсь. По известным уже причинам.

Эрни был той еще сукой. Все отлично помнят ту историю с Анной. Анна была обычным поваром, работала через 2 станций от меня. 25-летняя девушка, обладающая смазливым, но при этом ангельски красивым личиком, светлыми волосами и удивительно голубыми глазами. Она неплохо справлялась с работой. Как мне было известно, у нее был муж. Он, правда, не работал. Эрни приметил Анну. Приметил, обозначает – захотел провести с ней ночь. Он и так и сяк к ней подкатывал, но она всегда его отшивала. За это я стал уважать ее еще больше. Но однажды он пошел на более радикальные методы, подкараулил ее в кладовке, и принялся раздевать, она избежала насилия, выдав ему хорошую затрещину. Эрни собирался ее уволить. Он мог это сделать. Единственным вариантом на спасение оставалась ночь любви с ним. Ей пришлось согласиться на это. ПРИШЛОСЬ. И она сделала ЭТО. Получив то, что хотел, Эрни уволил Анну, написав на нее заявление в полицию, мол, девушка ведет распутную жизнь при живом муже. Такие работники Партии не нужны. В итоге Анне пришлось переехать в нищенские районы. С тех пор я ее не видел и дико себя ненавидел, что не вступился за нее. Мне так хотелось набить морду этому ублюдку. Но вместо этого я должен выслушивать его приказы. Он заставлял меня и многих других выполнять самую черную работу. Если у него падал рожок, он звал (так выходило, что я был ближе всех) меня, чтобы я его поднял и выбросил. И делая это, я оставлял без присмотра картошку, на которой я в основном работал. Приходя на место, я получал нагоняй от Эрни, что картошки нет. Следовательно: мой «Лист» попорчен.  Были и другие ситуации, и везде он выходил чистеньким, а остальные не могли справиться с секундным делом, чтобы не слажать со своими обязанностями.

О, вот мой перерыв.

2

Домой я вернулся до начала комендантского часа. Так что встреча с полицейскими меня могла не волновать. Оказавшись дома, я сразу же занавесил окна, достал дневник и ручку. Бумага заканчивается. Нужно что-нибудь предпринять.

Я сижу перед раскрытым дневником. На столе горит свеча, по которой маленькими каплями стекает воск. Мне хочется как-нибудь излить свою злобу на Партию в письменном виде, но ничего не получается. Словно моя муза покинула меня. Ушла к другому ненавистнику партийных идеологий. Внезапно мне в голову пришла крайне безрассудная мысль: нужно выйти на улицу. Погулять. Быть может, муза вернется ко мне.

Я искренне старался подавить в себе эту мысль. Нельзя идти на улицу, особенно после начала комендантского часа. Но ведь Партия говорит, что мы все свободны, что мы можем делать то, что хотим. Вот я и хочу пойти на улицу. Чувствую, что, если встречусь с полицейскими, недели 2 буду писать в больничную утку лежа. Перед тем как выйти из подъезда я выглянул в окно. Никого нет. Вышел.

На улице прохладно. Я вдыхаю воздух. Мне кажется, что это воздух свободы. Что я свободен. Фонари освещают улицу. Если из поворота выйдут полицейские, мне конец. Решаю сделать круг и домой.  Мысли начали приходить мне в голову. Муза вернулась. Нужно было всего лишь подставить себя под удар, и вот она пришла.

Я проходил мимо одного из ничем не примечательных столбов, и вдруг он привлек мое внимание. Я заметил, что что-то прикреплено к нему. Подойдя ближе, я увидел лист. На улице было слишком темно. Буковки были маленькие, и я не мог разобрать, что было написано. Я оторвал лист от столба и побежал домой.

Сердце мое так бешено билось, что мне казалось, будто по нему меня выследит полиция. Я думал, что перебужу всех жильцов моего дома стуком, исходящим из моей груди.

Остановился перед подъездом. Огляделся. Никого. Нырнул в него.

Только дома я почувствовал себя в безопасности. Я сидел на полу, прижимая к груди смятый листок. Он точно чего-то стоит. Днем я его не видел. А если ночью он появляется, а днем исчезает, значит – полиция не хочет, чтобы добропорядочные граждане узнали о содержимом листка.

Я должен его прочитать. Должен изучить содержимое таинственного листка.

Свеча наполовину сгорела. Я раскрываю лист и читаю: