Изгои

Желая встретиться с любимыми моему сердцу Les miserables, я, сам того не ведая, сорвал не предназначавшееся для меня письмо. В нем говорилось, что Les miserables, понравившиеся душе моей и вернувшие жизни моей хоть какую-то ясность, хотят приютить у себя шпиона, Партию терроризирующего. По мнению Les miserables, Партия села шпиону на хвост. Единственный выход – это встреча с Les miserables, которая не может состояться, так как письмо сорвал я, а не шпион.

Я боюсь за шпиона. Не хочется, чтобы информация, добытая им, вернулась к своим хозяевам, а Les miserables потерпели поражение.

На этом, думаю, начать поиски шпиона. Нужно встретиться с ним и бежать из этого дьявольского города, дьявольского государства.

Вклеиваю второе письмо в дневник и закрываю его. Надо расспросить всех на работе о шпионе, может, кто-нибудь что-нибудь знает.

На работе на меня вывалилась целая куча информации о шпионе. Кто-то утверждал, что он пойман Партией и сидит себе в каком-нибудь кабинете, пытаясь искупить грехи. Кто-то считал, что он уже убит, и лежит себе спокойно в какой-нибудь грязной канаве, присыпанный землей. Некоторые уверяли, что партия его специально упустила, чтобы потом он вывел ее на крупную сошку. Самой распространенной версией была, что он просто притаился где-то. Какими бы бредовыми мне эти версии не казались, ни опровергнуть, ни подтвердить, ни одну из них я не мог.

Впрочем, и с кем-нибудь обговорить каждую из них я тоже не мог. В СМИ говорили никому не доверять. Следить за всеми, ведь в эту самую минуту вы можете общаться с шпионом, притаившимся среди нас. Подозреваются все, даже близкие люди – это может быть: ваша жена, ваши родители, дети, или же ВЫ сами. ВЫ можете быть шпионом, и, если это так – вам несдобровать.

Если раньше коэффициент болтливости среди работников был высок, то сейчас он крайне низкий. Никто ни с кем не болтает, все друг за другом следят. Подозреваются все. Даже ты сам можешь быть шпионом, не забывай СМИ, а что если так и есть? Что если ты шпион, но сам не отдаешь себе в этом отчета? Я уверен, многие зомбированные партийные поддакивалки так и думают, а что если шпион я? Вряд ли. Но ведь это возможно? Что если я случайно, сам того не осознавая, предал Партию, и теперь она меня разыскивает? Нет. Вряд ли. А если да? Да. Если да? Вряд ли.

Об этом смешно подумать. Никто из этих работников не стал бы предавать Партию, ведь они ее так горячо любят. Тем более, что им красть – секретный соус? Нет. Никто из них не шпион. Шпион кто-нибудь новенький, или тот, у кого вера в партию не такая сильная. Я и Мэтт могли бы подойти на эту роль. Но всем известно, он обожает партийные праздники. Одевается даже нарядно, чего не скажешь обо мне. Я ненавижу эти праздники и провожу их дома. Даже на улицу не выхожу, так что я могу подойти на роль шпиона. Если бы не одно «но». У меня нет друзей. Нет семьи. Я живу только работой, да и вообще – не живу, а существую. Я тот человек, которого пыталась сделать Партия, когда только восходила в свое вечное правление. Так что я вне подозрений. Но не для Мэтта. Он пристально посматривает на меня. Ждет, когда я ошибусь. Ждет того дня, когда сможет пойти в полицию и рассказать, кто якобы самый настоящий шпион. Кого никто не замечал, но он был рядом. Конечно, Мэтту вначале никто не поверит, но вот когда мою квартиру обыщут, а мой дневник найдут, меня познакомят с чистильщиками.

3

Ночью я сижу перед дневником. Мне нечего в нем написать. Мысли в голову не идут, а на улицу выходить не хочу. Со вчерашнего дня я заметил, что отрядов полиции, обходящих мой дом, удвоилось. С начала комендантского часа люди занавешивают окна. Никто не хочет лишний раз выглянуть в окно, или чтобы в него заглянули. Ночная жизнь людей кипит в занавешенных комнатах с надеждой в сердце, что их обман с окнами не обернется против них. Свет не зажигают. Пусть полиция думает, что дом спит. Так будет лучше.

Думая, что же можно записать, я погружаюсь в сон.

Через неделю о шпионе практически не говорили. Еще через пару дней о нем и вовсе забыли. Казалось такая обширная, распространенная, раздуваемая СМИ тема не могла кануть в лету, но количество информаций подаваемой СМИ смогло оттеснить тему с шпионом назад, а потом и вовсе выкинуть ее из головы всех жителей города.  Не удивлюсь, что если вдруг кто-то спросит: «Ребят, а что случилось с тем шпионом?» Ему ответят «Каким шпионом? Ты, видно, брат, попутал. Нет тут никаких шпионов». И с самым честным и верящим в это видом они будут говорить тебе, что твои шарики выехали из черепушки.

Никого не интересовала потерянная тема с шпионом кроме меня. Я не мог спать ночами. Мне снилось, будто он попал в руки партии, и я наблюдаю за его мучительной смертью. Он видит меня и кричит в муках:

– Спасибо тебе за «помощь», «удружил»!