Изгой

— Может быть, — предположил Олег, — в городе без надобности, а на дорогах все еще разбойники? И всякие тати?

Он подал коня в сторону, обгоняя длинный воз, накрытый пустыми мешками. Могучий запах говорил, что хозяин везет на продажу баранье сало и жир для светильников. Еще обогнали телеги с забитыми лесными оленями козами, в город везли также смолу и деготь, этих людей Скиф узнавал по закопченным лицам, чернее бывают только углежоги. Сильный устойчивый запах довольства и сытости шел от телег, где везли лесной мед, воск, острый и пряный — от сушеной рыбы, наваленной в телегу с высокими бортами так, что едва не выпрыгивает.

— Зажиточный народ, — заметил Скиф ревниво. — А город-то, город! Столько жрет...

Олег молча указал на телеги, что так же неспешно тащились навстречу. Из города везли рулоны дорогого полотна, металлические сохи и даже плуги, связки металлических лопат, наконечники для копий...

— Они не только жрут, — заметил он. — Работать тоже умеют.

Когда приблизились к городу, городская стена поднялась так высоко, что закрыла и крепость, и даже половину неба. Скиф с почтительным уважением воина смотрел на металлические створки ворот: темные, украшенные выпуклыми узорами цветов, выглядят так, словно строители заботились только о красоте, но видна их неимоверная толщина, а за ними угадываются еще одни, чтобы если кто ворвется, то оказался в западне.

Но ворота сейчас распахнуты, как раз проехала телега, доверху нагруженная глиняными горшками. Возница дремал, едва не роняя кнут. Стражники на него внимания не обратили, но Скиф чувствовал, что на них двоих смотрят настороженно.

— Трусоват Гелон, — сказал он Олегу ревниво. — Здесь деревянная стена, а там внутри еще и каменная!

— Город растет быстро, — предположил Олег. — Вот и передвигают стену все дальше... Вернее, ставят новую.

Они были на расстоянии броска дротика, когда голос из башенки над воротами прокричал:

— Остановитесь!.. Ответствуйте, кто такие, зачем едете?

Скиф зарычал, вот она трусость наяву, телеги поселян прут же в раскрытые ворота, на них даже не смотрят, Олег же крикнул:

— Нас двое. Оба к славному Гелону с важным известием. На башне за высокими зубцами мелькали фигуры, наконец тот же голос крикнул:

— Слезайте. Через ворота пройдете пешими. Скиф выругался, Олег посочувствовал. Мало героического, когда въезжаешь не гордо в седле, а тащишь за повод упирающегося коня, за тобой же наблюдают с оружием в руках, да еще и посмеиваются.

За ними в самом деле наблюдали десятки глаз, он это чувствовал. Когда протиснулись через калитку, то оказались не во дворе, а всего лишь перед другими воротами, крепко запертыми. Из боковых дверей вышли трое крепких плечистых воинов, за ними выдвинулся старик с белой бородой до пояса и сразу подозрительно уставился на Олега.

— О боги, — прорычал Скиф. Глаза от гнева налились кровью, щеки покраснели. — Какие же трусы, оказывается, бывают на свете!..

— И все они собрались в одном месте, — согласился Олег. — Ребята, что-то не так?

Старший из воинов сказал рассудительно:

— Было б не так, вас бы не подпустили и близко. Просто хочу предупредить, что у нас город мирный. И народ здесь мирный. Даже за пьяную драку можно угодить в яму, дабы остыл за недельку... А уж если кто кого ножом пырнет, то здесь это очень большое преступление, понял?..

— А за это что? — спросил Олег.

— Живого в яму с собаками, — пояснил страж мирно.

— И... как часто? — спросил Олег.

— Последний раз такое было, — ответил старший еще медленнее, — когда же... ага... три года тому. Один из стражей возразил:

— Ты даешь... Четыре!

— Если не пять, — сказал третий. Он повернулся к старику: — Ты закончил?

— Да, — ответил старик скрипуче. — Молодой чист, а вот тот рыжий... непонятен. Закрыт так, будто между нами каменный хребет. Что в нем, непонятно.

Старший с удивлением посмотрел на Олега, потом на старика:

— Ты, сильнейший из магов, который видит каждого насквозь... и не увидел?

— Как видишь, не каждого, — ответил старик еще скрипучее.

Олег сказал громко :

— Вина наша не доказана, то почему бы вам не открыть ворота? А то получается, что можете обидеть и совсем невиновных.

Створки ворот медленно пошли в стороны. Солнечный свет ударил по глазам. Кони, фыркая, вынесли их в залитый ярким светом мир. Скиф с брезгливой жалостью посматривал по сторонам. Город выстроен добротно, даже чересчур добротно. Гораздо раньше любой правитель, ощутив достаток, собирает могучую дружину и начинает пробовать кордоны соседей. Отыскав слабое место, начинает войну. Иногда победную, иногда не очень, но всегда славную, красивую, кровавую, полную звона железа, стука стрел о щиты, победного рева труб и криков умирающих.

Улицы ровные, на диво вымощены булыжником, широкие, даже — о позор! — для телег и всадников выделена середина, а под домами оставлены дорожки для пеших. А дабы телеги туда не заезжали, проезжую часть отгородили высокими камнями.