Изгой

Впрочем, один лишь раз Борис вопреки всему все-таки сумел влюбиться, несмело и неумело, но это закончилось позором. Унижение, которому он подвергся, представлялось ему чудовищным. Его существование не имело больше для него никакого смысла. Вся жизнь казалась ему сплошной нелепостью. Он не знал радости, ему неоткуда было ждать сочувствия и помощи. Он больше не мог сносить унижения и твердо решил расстаться с жизнью. Предаваясь отчаянию, он думал о том, что обязательно покончит с собой уже сегодня или завтра.

Борис и раньше размышлял как бы закончить свою несчастную жизнь. Как-то раз после жесткой ссоры с матерью он даже ходил по поселку в надежде найти такое место, где ему никто не помешает повеситься. У него была с собой бельевая веревка, и он нашел уединенное место на окраине, но даже не попытался ничего предпринять. Просто просидел часа два в заброшенном сарае в оцепенении и вернулся домой. Он не смог сделать даже это!

Однако сейчас Борис принял твердое решение. Он больше не смалодушничает и доведет до конца свой замысел. Он успокоился, вытер слезы и стал обдумывать план действий. Можно было повеситься на ремне. У него был знакомый, Саша Зайцев, который свел счеты с жизнью в школьном туалете с помощью ремня. У матери в комнате в шкафу висит отцовский прочный ремень, нужно будет незаметно взять его. Сейчас в комнате сестра с подружкой. Придется подождать. В школу идти опасно. Лучше будет повеситься на дереве в лесу, там никто не помешает…

Вдруг мрачные размышления Бориса прервал грохот в прихожей. У Бориса сжалось сердце — это пришла мать. От страха быть униженным опять он свернулся в клубочек на кровати и притих, понимая, что мать наверняка будет недовольна испачканным костюмом — он не успел, вернее, был не в состоянии оттереть следы своего позора.

На матери было не до костюма. Она споткнулась о ведро и выражала недовольство по другому поводу.

— Ах, ты, сволочь, — услышал Борис, — опять воды не принес! Так ты и хату не натопил?! Ну-ка иди сюда!

Борис вспомнил, что мать велела ему натопить печку и наносить к ее приходу воды. Скандала было не избежать. От мысли, что сейчас ему придется объясняться с мамашей, Борис ощутил свинцовую тяжесть внутри. Но он привык подчиняться и вышел к ней, сутулый, не уверенный в себе, не знающий с какой стороны ждать нападения на этот раз.

Мать пришла злющая. Узкие плотно сжатые губы, на щеках красный румянец, глаза, излучающие злобу, — все это выдавало ее крайнее раздражение, что предвещало приступ гнева, готовность разразиться недовольной бранью.

Борис знал такое состояние матери, по ее лицу легко было определить ее настроение. У нее всегда, когда она была злой, красный румянец выступал на щеках. От гнева ее бледное лицо наливалось кровью. В такие моменты все на свете раздражало ее, ей невозможно было угодить и ничем на свете нельзя было ее умилостивить. Такую мать Борис боялся пуще всего. Он старался не попадать ей под руку, старался уйти с глаз долой, когда чувствовал, что мать готова сорваться.

Но уходить было поздно. Борис понял, что его дурные предчувствия начнут сейчас воплощаться в ужасающую реальность. Свидание матери с любовником явно не удалось и он, Борис, будет расплачиваться за это. А холодный дом — всего лишь предлог.

Борис знал, что у матери появился ухажер, дядька с соседней улицы. После ухода мужа Валентина Михайловна вела тихую жизнь, в которой не было места для мужчин. По крайней мере, Борис ни разу не видел, чтобы кто-то из мужиков ухаживал за матерью. Борис даже думал, что матери и вовсе мужчины не нужны. Но в последнее время у нее появился поклонник. Борис видел этого толстого, гладко выбритого дядьку, который пару раз ненадолго заходил к ним. Он даже не стал знакомиться с Борисом. Насколько серьезными были его отношения с матерью Боря не знал. Он подумал, правда, что этот дядька может быть отцом его сестры, но напрямую спросить у матери не решился.

А Валентина Михайловна словно расцвела с появлением в ее жизни мужчины. Даже к сыну стала относиться добрее.

Сегодняшней встрече с кавалером мать, по-видимому, придавала особое значение. Несмотря на выходной, она встала рано утром, накрутила бигуди, стала готовить голубцы.

В первый день весенних каникул Борис проснулся, ощутив приятный запах, исходившей с кухни. Это был запах тушеного мяса и капусты. Мать его готовить не любила, старалась сделать что-нибудь на скору руку. А тут такой роскошный запах пробудил в Борисе зверский аппетит. Он пробрался на кухню и зачерпнул ложку из кастрюли, только что снятой с плиты. Но мать подскочила к нему и злобно схватила кастрюлю.

— Вот, сволочь! — заорала она. — Не для тебя сделано! Тебя пусть твой батька голубцами кормит. Совсем, сволочь, деньги перестал присылать. На шлюху деньги есть, а на сына нет. Езжай к нему, поживи хоть недельку. А-а, не нужен ты ему? Верка, зараза, тебя не принимает?

Борис не ответил ей ничего, он сразу сник и поспешил удалиться к себе в комнату. День начался неудачно.