Изгой

– Эти горы когда-то были усеяны лесозаготовками, – шепчет Фенн, словно признаки давно ушедшей отсюда жизни могут нас услышать.

Строений больше нет, но от них остались следы. Я изучаю контур нескольких домов, выстроенных в ровные линии по обе стороны от бывшей конной дороги.

– Не похоже это на лесозаготовку.

– Сам посуди, что логичнее, каждый день, идя на работу, подниматься в гору и потом обратно, или выйти из дома и сразу взяться за пилу?

– Город-призрак.

– Если старина Родж нападает на бродяг и туристов, место самое подходящее.

Вот только я не суеверен, и страшилки с легендами меня мало волнуют. Да, Роджер странный, но вряд ли он может вынести расчлененку. Что бы он тут ни делал, это что-то более интеллектуальное, в этом я уверен.

Мы продолжаем идти вперед, пока деревья резко не сменяются высокой травой.

– Чувак. – Фенн останавливает меня, выбросив в сторону руку. Он светит фонариком себе на ладонь. – Роджер выращивает травку.

Его веселье быстро сменяется испугом, когда мы слышим голоса и по рядам марихуаны проходится луч мощного фонаря. Мы падаем на землю и на четвереньках отползаем обратно в сравнительную безопасность под деревьями.

– Я слышу четверых, может, пятерых? – шиплю я.

Фенн кивает.

– И у них точно есть генератор.

– Тут наверняка что-то вроде трейлерного городка.

– Как они сюда забрались?

Есть вопрос получше: что нам теперь делать?

– Возвращаемся. – Я тяну Фенна за собой, отступая по тому же пути, которым мы пришли.

– Серьезно? Почему? Мы же только пришли.

– И мы нашли то, что нам нужно. Теперь подождем Свинни у его машины и там его припрем. Если он, конечно, один придет.

Фенн ухмыляется, сверкая во тьме своими белыми зубами.

– Не хочешь сфоткать, как он выходит из марихуановых зарослей, как в «Поле Его Мечты»?

– Ни за что. Про Гумбольдт слышал когда-нибудь?

– А? Нет.

Мы быстро возвращаемся обратно по тропинке мимо призрачного города и его зловещих памятников, пока я пересказываю Фенну общую суть.

– Несколько лет назад мы с мамой жили в Северной Калифорнии. Гумбольдт был, да, впрочем, и есть, столица марихуаны. Часть так называемого Изумрудного Треугольника. Там больше нелегальных рассадок на квадратный метр, чем где-либо еще в стране. А еще они вторые в штате по количеству убийств. Тамошние парни шуток не шутят. Застрелят тебя и пустят тело на удобрения за то, что ты влез на их территорию.

– Разве в Калифорнии травку не легализовали?

– Ага. И это их только разозлило. Это тебе не хиппи какие-нибудь, это хардкорные бандюки с автоматами и собаками, которые сожрут твой мозг прямо из черепушки. Так что нет, мы не будем встречаться с деловыми партнерами Роджера. Если у дороги больше нет других машин – значит, накроем его там. Я еще жить хочу.

Судя по данным с телефона мистера Свинни, которые я снял на той неделе, ждать нам еще долго. Так что мы находим поваленное дерево, с которого видно машину и тропинку к ней, и устраиваемся в кустах на ночь.

– Правда или действие?

Я пихаю Фенна локтем в бок.

– Даже не начинай.

– А что мы тогда делать будем всю ночь? Меня надо развлекать, иначе я самоуничтожусь.

– Ты звучишь как Лоусон, – усмехаюсь я.

Фенн пожимает плечами.

– Мы с ним не такие уж разные.

– Ну нет. У тебя есть совесть.

Мой сводный брат бросает на меня быстрый взгляд.

– А ты в этом уверен?

Ответить я не успеваю, потому что на экране моего телефона вспыхивает сообщение от Слоан.

Слоан: Как там ваша засада?

Печатая быстрое «все нормально» в ответ, я замечаю, как Фенн смотрит на мой телефон. Сначала мне кажется, что он читает мои сообщения, но потом я замечаю его сокрушенный вид.

– Ты пользуешься новым космомобильником, – говорит он.

– А. Да. Точно. – Я обреченно вздыхаю. – Твой отец был прав, тут и правда самый быстрый процессор, что я видел в телефонах.

Фенн горько хмыкает.

– Вот так вот он тебя и покупает.

Между нами повисает тишина, которую нарушает его тяжелый вздох.

– Я не ревную, – сообщает он мне.

Я изумленно смотрю на него.

– Ладно.

– В смысле, мне не жалко, что папа покупает тебе всякое, – поясняет Фенн. Он откидывается назад и вытягивает ноги в грязи, выглядя совершенно равнодушно. – Он так добивается того, чего хочет от тебя. Мне он покупал все эти безбожно дорогие штуки, потому что хотел моего разрешения.

Я хмурюсь.

– Разрешения на что?

– Чтобы я разрешил ему быть плохим отцом. Он хотел, чтобы я об этом не болтал и притворялся, будто мы не чужие люди, словно он не перестал обо мне заботиться, как только мама умерла.

Его монотонный голос и отсутствующее выражение лица говорят больше, чем если бы он сыпал ругательствами. Фенн убил все внутри себя, чтобы стать неуязвимым к любой боли, которую отец может ему причинить. Я его понимаю. Это полезный защитный механизм. Я сам к нему иногда прибегал, пока не осознал, что главный трюк, настоящая защита от любой боли в том, что тебе должно быть просто на все наплевать.

– А от меня он чего хочет? Одобрения, так?

Фенн кивает.

– Хочет тебя покорить. Выглядеть хорошо перед новой женой. Одна проблема – у него никакой выносливости.

Я издаю громкий раздраженный стон.