Изгой

Золочёные светильники-бра заливали электрическим светом широкий коридор, отражаясь яркими бликами на светло-серых, почти белых панелях. По обеим сторонам — ряд тёмных дверей, опять же с золотой фурнитурой. Отделка выглядела добротно и дорого, но что за материалы использовали, я бы затруднился сказать. На первый взгляд — пластик, но на ощупь… Я пощёлкал пальцем по стенке. Скорее, похоже на кость.

— Рёбра гигантской виверны, — пояснил стюард, заметив мой интерес, и остановился, не доходя конца коридора. — Ваши апартаменты, господа. Ключи в замке, кнопка вызова персонала рядом с выключателем. Завтрак подадут через полчаса после взлёта в кают-компании. Это прямо и налево по коридору.

Он взмахом руки показал направление.

— Какие-то ещё инструкции будут? — спросил я и, заметив недоумевающий взгляд нашего гида, пояснил по аналогии с «Аэрофлотом»: — Ну… привести спинки сидений в вертикальное положение… ремни пристегнуть…

— Нет, что вы, — сдержанно улыбнулся стюард. — Делайте, что вам заблагорассудится. Момента взлёта вы даже не почувствуете.

— Хорошо, спасибо, любезный.

Я подкрепил слова благодарности пятирублёвой купюрой и, дождавшись, пока он не ушёл, открыл дверь и шагнул внутрь каюты. Мне досталась двадцатая. Дмитрию, соответственно, девятнадцатая — он уже осваивался с новым жилищем.

Каюта — а я видал и люксы похуже — представляла собой привычный гостиничный номер. Вполне уютный. Размерами пять на пять. Стены с обильными вставками под сандал украшали миниатюры на тему воздухоплавания. С потолка свисала трёхъярусная хрустальная люстра. На полу лежал пушистый ковёр. Из обстановки: кровать (не двуспальная, но широкая), кресло у журнального столика с прессой и пепельницей, оттоманка с круглой турецкой подушкой, банкетка и встроенный шкаф с зеркальными створками. Вся мягкая мебель в сливовых тонах и, естественно, прикручена к полу.

Помимо двери, в которую я вошёл, обнаружилось ещё две. Одна — остеклённая и совмещённая с квадратным окном, по типу балконной — вела на прогулочную галерею. За второй — глухой и поуже — как выяснилось, находился совмещённый санузел. Раковина, душ, туалет и комплект полотенец с махровым халатом.

Освежиться было бы кстати. После ночи в поезде, проведённой в одежде и практически без сна, выглядел я немного помятым. Не сказать чтобы мне подгорало, но предстояло выйти в какое-никакое, а общество. Да и самому себе вонять не хотелось.

С этой мыслью я проверил замки на дверях, разделся и отправился в душ.

Сколько плескался, не засекал, да и цели такой не ставил, но вышел совсем другим человеком. А когда надел новую пару белья, сменил сорочку на свежую и вовсе почувствовал себя превосходно. Ещё бы туфли почистить и брюки погладить — и было бы совсем хорошо.

Я как раз их натягивал, когда от бытовых размышлений об утюге и обувной щётке меня отвлёк стук в окно. То самое совмещённое с дверью, что вела на прогулочную галерею.

С той стороны долбился неугомонный приятель и жестами подзывал к себе.

— Мишель, ты чего там копаешься? — воскликнул Дмитрий, едва я повернул дверную защёлку. — Пошли скорее, такие виды пропустишь!

Он подхватил меня под руку и вытянул на балкон, не позволив надеть носки и обуться. Был бы без штанов, вытянул без штанов. Но выказывать своё недовольство я не посчитал нужным. Послушно прошлёпал голыми пятками по начищенной палубе и прислонился к перилам, схватившись руками за сетку.

* * *

Дирижабль набирал высоту и поле зрения постепенно расширялось.

Причальная станция осталась внизу россыпью спичечных коробков. Проявились клетки полей, обрели чёткие контуры лесные массивы, дороги слились в единую сетку. Земля превращалась в плоскую карту, с каждой минутой увеличивая масштаб. Не хватало только обозначений.

По вокзалу и нитке железной дороги я определил Одинцово. Да громаду Москвы в утренней дымке. Но её было грех не узнать. Второго такого города поблизости просто нет.

Так-то я и «Панорамой» мог всё это увидеть, причём, не выходя из каюты, но вживую, оно интереснее.

— Ты смотри что… — захлебнулся эмоциями Менделеев. — Да не туда. Туда.

Он схватил меня руками за плечи, оттащил от перил и развернул в правильном направлении.

Оказалось, видами любовались не мы одни. Но среди прочих, озабоченный Дмитрий выделил трёх симпатичных девиц. Статную блондинку с модной причёской и лицом модели из «Victoria’s Secret». И двух миленьких рыжих близняшек с ямочками на загорелых щеках.

Девушки явно происходили из приличных семей с высоким достатком и положением в обществе. У каждой на пальце сверкал родовой перстень. У рыженьких, естественно, одинаковые. И если близняшки выглядели попроще и победовее, то блондинка строила из себя снежную королеву. Это, кстати, и в нарядах сказалось.