Изгой

— Я с огромным уважением отношусь к Лоренсу. Это высокий профессионал, честный судья, мудрый политик. Был рад работать под его началом. Но человек слаб, — Баунти милосердно и страдальчески улыбнулся, словно прося за него прощение, — мне очень жаль его по-человечески, и я желаю ему стойкости, чтоб пережить все случившееся, найти еще свое место в жизни. Мы все вместе боремся за то, чтобы человек был свободен и имел право реализовывать свои желания, если они не мешают другим. Но человек, согласившийся занять видное политическое положение, тем более в судебных кругах, должен осознанно, добровольно и твердо ограничивать себя. Конечно, Судебную межгалактическую комиссию должен возглавлять человек, ограничивающий себя более твердо, и не допускающий со своей стороны поведения, которое не одобрит большинство жителей галактик.

И еще жаль, что за казусом Доннаха, мы забыли о проблеме проституции. Судьба Тани и Наташи, на мой взгляд тоже должна быть под пристальным вниманием. Их не должна коснуться расправа, мы должны позаботиться о том, чтоб помочь им и всем девушкам, работающим в этой сфере. Это среда, в которой перманентно нарушаются права человека, с этим однажды должно быть покончено.

Эфир закончился, Вагнер доделал свой репортаж с митинга, уже чувствуя, что это не будет сегодня «новостью дня». Отправив материал на размещение, стал смотреть новостные вбросы и убедился, что главным событием информационного вечера будет «Сладкий Баунти» и его выступление из-под гвоздички. Наткнулся на комментарий Пелси, одобрившей его вариант миграционного решения. Желая втиснуться в мейнстрим, Вагнер зашел в твит Трома, увидел, что тот «в сети» и нагло бросил ему смайл «привет», цитатку Баунти про мигрантов, и спросил, как ему эта идея.

Тром ответил! «Здраво, если межгалактические комиссии возьмутся за это, я — за. Помогу, чем надо». Счастливый Вагнер перебросил комментарий Трома новостникам и обратился к пицце, слушая ухом восторженные комментарии политиков и журналистов о Баунти и его предложении.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Северные карфяне сосредоточили целую бригаду и всю свою артиллерию и вертолеты на всего лишь 5 километрах фронта, обрушив эту мощь на один единственный перевал и два горных склона. С утра с первым светом по этим двум злосчастным горам ударили буквально все виды имевшихся у наступавших оружия. Казалось, они сровняют эти горы с землей. Грохот стоял уже несколько часов, ущелье, являвшееся воротами за горную гряду, утонуло в пыли, дыму и непрекращавшихся вспышках от разрывов бомб, мин, снарядов. Бригада стояла, как в средние века, сомкнутым строем, скопившись сплошной железной массой на маленьком пятачке и грохотала, пыхала огнем. В непроглядный дым сверлили, словно рвали штаны, зенитки, стрекотали пулеметы. Танки стояли рядами, окутываясь тучами пыли, гулко ахали быстрыми частыми залпами, пехота наводнила все заросли кустов и низкой лесопосадки, маленькие сады и рощицы на равнине у подножия гор, готовясь к штурму склонов.

Тор впервые видел такую тактику и не вполне понимал ее смысл, ордынцы могли накрыть этот «парад» несколькими залпами артиллерии или одним авианалетом. Но ответки от степняков не приходило, говорят, они ошеломлены внезапностью и подавлены невиданной силой удара. А карфяне, не останавливаясь на обеденный перерыв, несмотря на жару, продолжали неистово крошить камни склона. Волна за волной налетали десятками вертушки, опустошая в ущелье пакеты снарядов. Залповые минометы тучами белых снопов накрывали все, что «за склонами», отсекая от направления удара возможные резервы ордынцев.

Также неожиданным для Тора было немыслимое обилие журналистов. Для съемочных групп были оборудованы несколько удобных вышек, откуда огненный ад был виден во всей красе, а все перемещения грозных бронированных колонн карфян просматривались, как на сцене театра. На вышке, где торчал Тор, крутилась офицер пресс-службы, девушка-лейтенант, то и дело спрашивавшая репортеров, не объяснить ли чего, раздававшая свежие сводки, и организовывавшая раз в час для желающих «выход в поле» — поснимать непосредственно в боевых порядках войск. С одной из групп спустился в пески и Тор, их решили прокатить на броне танков — рота, как раз, должна была продвинуться вперед, к склону, на полкилометра.

Внизу, разглядев Тора по ближе, лейтенант, улыбаясь, спросила, не мог бы он сесть на башне танка в голове колонны, чтоб самому попасть ко всем в кадр. Тор согласился, хотя ему все это не нравилось. По его журналистским понятиям сейчас в кадре должны быть боевые солдаты и офицеры, делавшие этот день, герои, первыми ворвавшиеся на склон, или раненные. «За чем это ей?» — спросил он соседа — карфянского репортера из правительственного издания. «Забэй, нэ парся, у тэбя такое лыцо — вылитый бог войны Судэ из наших сказок, — дружелюбно улыбнулся сосед с сильно выраженным карфянским ацентом, — потом погугли детские мультики по карфянской мифологии».