Изгои академии Ёсано

– Как дела в школе? – Отец словно прочитал ее мысли.

От неожиданности Айко чуть не подавилась рисом, но вовремя остановилась, выпила стакан апельсинового сока, заботливо налитого Ёсино, и посмотрела на отца. Он не сводил с нее внимательного взгляда, и на долю секунды Айко захотелось обо всем рассказать, как в детстве. Однако она уже не ребенок, и ей самой нужно поговорить с Мику, чтобы не беспокоить родителей по пустякам.

– В академии Ёсано сложно, приходится много тренироваться и учиться. Но я буду стараться.

Отец кивнул, сходил за кофеваркой и налил бодрящий напиток себе в кружку. Дальше они ели в полной тишине, никто не обсуждал отсутствие мамы, Айко не рассказывала про школу, как это было раньше. Стены давили, Айко не хватало воздуха, не хватало мамы, что так и не вернулась: слишком занята, чтобы увидеться с ней. Айко быстро доела рис, залпом допила сок.

– Ёсино-сан, спасибо за вкусный завтрак. – Айко схватила рюкзак и встала. – Я ушла, буду вечером.

Отец отвлекся от журнала и кивнул ей:

– Будь осторожна и не задерживайся!

Вслед за Айко поднялась Ёсино и взяла пустую чашу из-под риса.

– Повеселитесь там! Передавай привет Сатока-тян, – улыбнулась она.

Теплота, исходящая от Ёсино, обволакивала Айко, как мягкая перина, и на душе стало спокойнее. Она едва не обняла экономку, но сдержалась, ведь взрослые так себя не ведут. Поэтому лишь поблагодарила Ёсино и вышла на улицу.

* * *

Кэйтаси брел в непроглядной мгле, она касалась его лица, проходила между пальцами, затрудняла движения. Вдалеке его кто-то ждал, эхом разносился женский голос:

– Хозяин наконец-то пришел… Урако долго ждала… Слишком долго…

Таинственный голос звучал в голове и расходился горячим покалыванием по всему телу. Чем ближе Кэйтаси подходил к незнакомке, тем сильнее ощущал жар, идущий из непроглядной тьмы.

– Освободи Урако, хозяин!

Последние слова утонули в сильном порыве ветра, а в сторону Кэйтаси полетели лепестки сакуры, они царапали щеку. Вдалеке показался могучий ствол дерева, поверхность под ним была усыпана нежными розовыми лепестками. На них сидела молодая девушка, на макушке подрагивали лисьи ушки, белоснежные волосы разметались по голым плечам и бинтам, что скрывали грудь. Алые концы волос ниспадали на красные штаны хакама.

Незнакомка подняла голову, и взгляд красных глаз пронзил Кэйтаси. Жар снова подступал к телу, от пальцев рук и дальше к сердцу, пот струился по лицу. Кицунэ[71] протянула к нему когтистую ладонь, но что-то явно мешало ей встать.

– Почему хозяин предал Урако! Хозяин обещал…

Тьма поглотила Кэйтаси, и он резко открыл глаза в собственной комнате. Его встретил белый потолок, ни ёкая, ни кромешной тьмы. Почему лисица называла его хозяином и требовала освободить? Кэйтаси никогда не видел ёкаев или духовками, которые жили среди людей, если верить легендам и городским мифам.

Зато в них верила мама, в детстве она рассказывала, что большинство сущностей безобидны, а агрессивными они стали из-за человеческих низменных чувств. Мама показывала места, где их можно встретить: заброшенные святилища, одинокие фонари, тенистый пруд, парк неподалеку от дома – объясняла, как задобрить духа и как спастись. Раньше Кэйтаси думал, что это просто сказки, но вчера на складе он слышал женский голос, похожий на кицунэ из сна.

Кэйтаси резко сел на кровати, босые ноги коснулись холодного пола, он потянулся к столу около кровати и взял красный шарф, затем привычным движением обмотал его вокруг шеи. Мягкая шерсть согревала и успокаивала, но мысли возвращались ко сну и событиям на складе. Тогда что-то сожгло веревки, однако голубой огонь ему не причинил вреда. Рука непроизвольно коснулась щеки, и пальцы нащупали легкий порез. По спине пробежали мурашки. Выходит, сон оказался явью.

«Неужели ёкаи живут среди людей?» – Кэйтаси сжал шарф рукой, чтобы не потерять связь с реальностью.

Если ёкаи действительно существовали, то и голос на складе принадлежал одному из них, и кицунэ из сна – реальность, а не разыгравшееся воображение. Могла ли мама видеть ёкаев, раз столько о них знала? Тогда, в детстве, Кэйтаси не задавался таким вопросом, а теперь не знал, где искать ответы.

Он встал с кровати и прямо в черной пижаме прошел мимо стола, телевизора на стене и игровой приставки, забытой на полу. Кэйтаси распахнул дверцы шкафа, поклонился фотографии мамы и сел перед семейным алтарем. В голове роились вопросы, но мама не могла ответить на них. Как же это глупо! Что может рассказать ему фотография? Кэйтаси закрыл глаза, глубоко вздохнул и осторожно выдохнул.

– Знаешь, мама, – слова давались ему с трудом, однако он чувствовал, что должен высказать то, что терзало его, – сегодня мне приснился странный сон. Там все казалось реальным и нереальным. И… это…