Изгой. Дикарь

– Изабель уж точно нужно подсказать, что делать, поэтому я скажу ей. – Он повернулся к сестре и произнес, чеканя каждое слово: – Изабель больше не будет видеться с Николасом. Изабель не будет пользоваться своей силой. Изабель…

– Изабель уходит! – прокричала его сестра и выбежала из комнаты. Мгновение спустя Макс услышал, как захлопнулась парадная дверь. «Здорово, – подумал он. – Я хорошо справился».

– Она успокоится, – попыталась утешить его Лиз. – Я видела: то, что Николас сделал со мной, заставило ее задуматься. Она в конце концов поймет.

Внезапно Макс осознал, что остался с Лиз наедине, держа ее в объятиях. Хотелось притянуть ее ближе и зарыться лицом в волосы.

Но он не мог. Для Лиз было опасно находиться так близко к нему. Все, что произошло с ней сегодня, лишь подтвердило это.

Макс медленно убрал руку с талии девушки.

– Лучше мне отвести тебя домой.

Глава 9

– Я принесла пару коробок. Подумала, тебе может не хватить, – сказала Мария.

– У меня вообще-то не тонна вещей, – ответил Майкл.

«Он не шутит», – подумала Мария, оглядывая его комнату. Одежда лежала аккуратными стопками на кровати. Кеды и походные сапоги стояли в углу. Коробка с дисками и плеер лежали на комоде рядом с грудой книг по Розуэлльскому инциденту, парой карт, компасом и толстой папкой.

Все. У Марии было больше вещей на верхней полке шкафчика, чем у Майкла в целой комнате.

Перед мысленным взором девушки возник образ ее «коробочки на память». Это была большая картонная коробка, покрытая цветами, в которой хранились все вещи из детства. Детские ботиночки, рисунки карандашом, старые отчетные карточки. Даже маленькие записочки, которые Мария оставляла для родителей на холодильнике. Мама с папой сохранили все это для нее, потому что знали: однажды она захочет их увидеть, может, когда у нее будут собственные дети.

Вообще-то именно из-за этого они больше всего спорили с папой, когда он уезжал. Он хотел забрать «памятные коробочки» Марии и Кевина с собой, но мама сказала: «Ни за что». В конце концов они отдали коробки Марии и Кевину, хотя планировали хранить их, пока дети не соберутся уехать из дома. Ее родители все еще любили иногда добавлять туда разные вещички. Или, по крайней мере, делали так Д. Р. То есть До Развода.

Мария взяла одну из коробок и стала складывать туда книги. Хотел ли Майкл, чтобы у него осталось что-то на память о начальной школе? Какой-нибудь научный проект или сочинение. Может, какая-то особенная игрушка. Мария улыбнулась, представив, как Майкл играет с трансформерами. У каждого мальчика был по крайней мере один такой.

– Что? – спросил Майкл.

– А?

– Ты улыбаешься как идиотка, – усмехнулся он.

Она ни за что не скажет Майклу, что заметила отсутствие вещей из его детства. Это, скорее всего, прозвучит сентиментально, как будто она его жалеет, а это любому парню не понравится.

– Ладно, признаю. Я представляла, что я – одна из героинь этих романов, – заметила Мария. Она решила: лучшее, что можно сделать для Майкла сейчас, – поддерживать легкое настроение. Должно быть, больно паковать свои вещи – даже если их мало – в миллионный раз и снова переезжать к другой незнакомой семье.

Майкл фыркнул.

– Имеешь в виду одну из этих девушек в длинных платьях со свисающими дынями?

Мария сложила в коробку диски и плеер.

– Да, одна из этих девушек, – хихикнув, ответила она. – Но ни один романтический герой в этих книгах никогда не пользовался подобным выражением.

– Как они тогда их называют? – Майкл открыл спортивную сумку и убрал в нее одежду.

– Сферами, – пошутила Мария.

– Ой, малышка. Ты не знаешь, что со мной творит произнесенное тобой слово «сфера».

Мария оглядела комнату в поисках того, что бы еще засунуть в коробку. Заметив на подоконнике керамическую перечницу в виде пчелки и такую же солонку, она схватила их, намереваясь положить в коробку.

– Мне это упаковать?

Майкл забрал их у нее из рук.

– Они из первой приемной семьи. Я думал, что буду жить там все время, хотя социальный работник и сказал, что это ненадолго. Я все думал – может, Сэлинджеры передумают и оставят…

На щеках Майкла разлился густой румянец. Он бросил солонку и перечницу в мусор.

– Не знаю, зачем я повсюду таскаю их с собой, – пробормотал он.

– Эй, ты уверен? Они вроде как милые. – Мария сделала шаг к мусорному ведру, чтобы достать их.

– Нет, оставь, – приказал Майкл.

Мария взяла скотч и погрузилась в заклеивание коробки. Она чувствовала, как слезы обжигают глаза, и ей не хотелось, чтобы Майкл их заметил. Очевидно, он уже испытал унижение, признавшись, что когда-то был маленьким ребенком, мечтавшим о настоящем доме. Ей не хотелось все усложнять, показывая, какой грустной ей показалась эта сцена.

– Не хочешь узнать, что называют мальчишеским, э… мальчишеским эквивалентом «дыни» в этих книгах? – спросила Мария.

– Тебе многое нужно узнать, если считаешь это «эквивалентом», – ответил Майкл.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – рассмеялась Мария.

– Я хочу услышать это от тебя, – ответил он. – Не верю, что ты можешь произнести такое слово. Не твоими невинными губками.

– Я же сказала, не называй меня невинной.